- Поезд номер 1027 Новосибирск-Москва отходит со второго пути, -
прозвучал спокойный женский голос.
Я подхватила объемную сумку и двинулась к своему вагону.
Медленно шла, оглядывая их номера.
- Двенадцатый, одиннадцатый…вот, десятый.
Около открытых дверей толкались двое пассажиров – моложавая
женщина, средних лет и пожилой сухощавый мужчина в длинном плаще с
капюшоном, в сапогах, с отвернутыми верхами и котомкой за плечами.
Ну, никак иначе было не назвать тот потертый вещмешок с широкими
лямками. Рюкзак и весь вид старика, будто говорил скорее о сельском
периферийном происхождении пассажира. Подошла и протянула
проводнице заранее приготовленные документы. Та мельком глянула на
меня и кивнула в знак согласия. Подождав немного суету погружения
сумок и чемодана предыдущей пассажирки и ворчания старика, я
закинула свой баул в тамбур и сделала шаг сама. Потом резко
обернулась. Там оставался кусок моей жизни почти в десять лет.
- Эх, столица-матушка! - Вздохнула я. - Прощай! «Прощай и ничего
не обещай и ничего не говори, а чтоб понять мою печаль, в пустое
небо посмотри…» - пропела я мысленно.
Еще раз вздохнув, дернула за ручку свои немногочисленные вещи и
пошла по узкому коридору, разглядывая номера на купейных дверях.
Мой номер как раз посередине. Открыла.
- Здравствуйте! - Подняла брови домиком в удивлении.
Передо мной спиной стоял тот самый старик.
- Здравствуйте! - Повернулся он на мой голос.
И засуетился как-то, подвинув свой потертый рюкзак, что лежал на
полке и присел рядом.
- Вам сюда? – Он показал рукой на место рядом с собой.
- Нет, - махнула я подбородком на другое нижнее место, - мое
здесь.
- А-а-а, - обрадовано вздохнул тот, - тогда милости просим.
Я пожала плечами и улыбнулась. Подняла свои вещи на полку и
присела рядом. Оглядела мужчину. Нет, мне не показалось, он
действительно был стар и даже сильно худ, но голубые глаза смотрели
остро и с вниманием. Я еще раз улыбнулась и уставилась в окно, где
уже плыла потихоньку картинка Казанского вокзала столицы.
За окнами темнело всё быстрей.
Прошло немного времени, и мы уже познакомились друг с другом.
Его звали Николай Николаевич и он тоже ехал в Новосибирск.
Оказался, как я и предполагала, был сельским жителем из какого-то
старого сибирского села, самой дальней провинции Новосибирской
области. Наше знакомство прервала проводница с билетами и рекламой
своих продуктов и наших возможностей. Так я узнала, что у нее можно
заказать разную по цене и, вероятно по свежести, смену белья, а
также чай-кофе со списком к ним сладостей и орешков. Реестрик с
названиями и ценами, напечатанный на тусклой серой бумаге, она
оставила нам на столе, пригласив обращаться по всем вопросам к ней
и в переднее купе заходить без стеснений. Я кивнула и встала, как
только та покинула наше помещение.
- Какое вам взять белье? – Спросила у старика.
- То, которое недорого. - Виновато взглянул из-за плеча сосед,
зачем-то полезший в свой мешок.
Я вышла в коридор. У купе проводницы уже стояли несколько
пассажиров. Заплатив за пакеты с бельем, я попросила ее принести
пару стаканов чая с лимоном, сахаром и пачку печенья. Та, пометив
что-то в своем талмуде, что лежал на столе, вскинула на меня глаза
и кивнула.
Через двадцать минут, мы сидели на застеленных постелях, и пили
горячий чай из стаканов со старинными тяжелыми подстаканниками.
Николай Николаевич, придерживая пальцем ложку, активно дул в стакан
и, прикусывая сахарок, протяжно, со звуком отхлебывал горячую
жидкость. Я смотрела на его действия, и у меня рождалось какое-то
жалостливое чувство к этому старому человеку. Мне всегда было жалко
стариков, что стояли у метро со своими цветочками-яблочками или
тех, кто стоял в переходах с иконой Богородицы на шее и протянутой
рукой. Это не была брезгливая жалость, это был ком в горле и вздох,
с отводом виноватых глаз, за то, что я молода и здорова, за то, что
полна сил и могу позволить себе щедрую милостыню. Пробегая мимо,
старалась побыстрее забыть о картинках нищеты и старости, мысленно
сплевывая через плечо.
