Пролог. Тень на набережной
Холодный октябрьский ветер с Волги гнал по набережной опавшие листья. Алёна, закутавшись в плащ, шла вдоль воды, пытаясь заглушить навязчивую мигрень – эхо от слишком большого скопления людей на работе. В ушах стоял гул чужих переживаний: тревога бухгалтера Марии Ивановны, восторг школьников на экскурсии, тихая грузсть сторожа.
Она свернула в сторону Жигулевских ворот, в свое любимое "тихое" место, где старый маяк молчал, устав светить. Здесь, среди скрипа голых веток и шороха воды, ей всегда становилось легче. Но сегодня что-то было не так. Воздух вибрировал, словно натянутая струна. Алёна почувствовала незнакомую, острую эмоцию – не человеческую, а… иную. Смесь отчаяния, решимости и щемящей, невыразимой тоски по дому.
Она остановилась, прижала ладони к вискам. И в этот момент из теней, отбрасываемых маяком, шагнул он.
Поначалу Алёне показалось, что это галлюцинация, порождение ее перегруженной психики. Высокий, невероятно красивый мужчина в одеждах, которые виделись лишь в исторических фильмах про эльфов. Его сиреневые глаза горели лихорадочным блеском. Он был ранен – темное пятно расползалось на его серебристой тунике.
– Помоги, – его голос был похож на шелест листьев и звон хрусталя. Он говорил на незнакомом языке, но Алёна поняла его. Она поняла не слова, а саму суть просьбы, вложенную прямо в ее сознание.
Он шагнул к ней, пошатнулся. Инстинктивно, забыв о страхе, Алёна подхватила его. В тот миг, когда ее кожа коснулась его руки, ее мир взорвался.
Чужие эмоции, которые она слышала всю жизнь как отдаленный шум, сменились оглушительной симфонией. Она увидела рассыпающиеся в прах серебряные города, услышала плач умирающего леса, почувствовала тяжесть короны и груз надежд целого народа. И сквозь эту боль, яснее всего, она ощутила его личную битву – борьбу с надвигающейся тьмой, в которой он уже почти проиграл.
Она отшатнулась, задыхаясь. Каэлан смотрел на нее с изумлением, в котором читался тот же ужас узнавания.
– Ты… чувствуешь, – прошептал он, и это был не вопрос, а констатация факта.
Алёна кивнула, не в силах вымолвить слово. Ее "проклятие" вдруг обрело смысл. Оно было не случайностью, а ключом. Ключом к нему. К его миру.
– Охотники Тьмы… они здесь, – выдохнул Каэлан, его взгляд обратился к сгущающимся теням в конце аллеи. Тени двигались, сливаясь в нечто бесформенное и враждебное. – Им нужна я… и теперь они почуяли тебя. Ты – моя Анкоровная Нить. Тот, кто может удержать мой дух от распада при переходе между мирами. Тот, кто чувствует саму ткань реальности.
У Алёны не было выбора. Взяв его за руку, она потянула его за собой, в лабиринт знакомых ей до боли улиц старой Самары. Бегство по родному городу превратилось в бегство по неизвестному миру. Ее способность, которую она так ненавидела, теперь вела ее сквозь тьму, указывая путь к "тихим" местам, где пелена между мирами была тоньше.
Они бежали, и Алёна понимала: ее старая жизнь, жизнь тихой реставраторши из Самары, закончилась в тот миг, когда тень с сиреневыми глазами шагнула к ней навстречу. Впереди была магия, война миров и чувство, которое возникло мгновенно, как вспышка, – чувство, что его боль стала ее болью, а его судьба – ее судьбой.
И где-то впереди, в сердце умирающего Элириона, ждала разгадка того, почему сердце девушки с Волжских берегов оказалось единственным, что способно спасти целую вселенную.
