Все персонажи, события и
большинство географических объектов (в том числе цыганский посёлок
на реке Мезень) - плод фантазии Юлии Монаковой. За совпадение
с действительностью автор ответственности не несёт.
- Голубчик мой, свет уходит! -
оператор-постановщик бросил на режиссёра преисполненный нетерпения
взгляд и театрально сложил мягкие ладошки перед грудью, как индус.
Этот умоляющий жест должен был выразить крайнюю степень его
отчаяния.
- Понимаю, конечно, что "белые ночи"
- звучит красиво и романтично, но снимать при таком освещении лично
я отказываюсь, - категорично заявил он. - У нас должно быть яркое
солнце, а не сумерки! Давай-ка быстренько ещё раз сцену
прогоним...
- Да Вера что-то совсем не в форме, -
буркнул режиссёр вполголоса. - Прямо расклеилась из-за вчерашнего,
Сашка с ней и так, и этак бьётся, а она точно деревянная...
- А этот засранец где? - тоже понизив
тон, полюбопытствовал оператор. - Отсыпается у себя в номере?
Режиссёр брезгливо дёрнул усом.
- Да куда ж ему деться - он вчера
лыка не вязал, паскудник мелкий. Ладно, давай ещё разок
попробуем... Внимание! - крикнул он. - Переснимаем сцену объяснения
графа и Насти. Саша, Вера - двухминутная готовность!
При этих словах молодая женщина в
пёстром цыганском наряде - певица и актриса Вера Громова, известная
публике под сценическим псевдонимом Вероника Мендес - поднялась со
стула и одёрнула свою цветастую юбку. Ей тут же заботливо протянул
руку, предлагая на неё опереться, красивый мужчина в элегантном
летнем костюме конца девятнадцатого века. Это был актёр Александр
Белецкий, кумир всех российских женщин от мала до велика.
- Ты в порядке? - тихо спросил он у
Веры. - Уверена, что справишься? Может, ну их всех к лешему? Тебе
бы сейчас в гостиницу, горячего чая да поспать...
- Всё нормально, Саш, - отозвалась
она с благодарной улыбкой. - Не в моих это привычках - включать
"звезду" и срывать съёмочный график. Так... не по себе что-то. Я
всё про Андрея думаю.
- А не пошёл бы он к... - Белецкий
еле сдержался, чтобы не выматериться. - Ты из-за этого щенка ещё
переживать будешь?
- Сашка! Вера! Вам особое приглашение
нужно, или карету ждёте? - ядовито прокричал в их сторону режиссёр.
- Дуйте бегом сюда!
Белецкий с Верой направились к месту
съёмки. Объяснение русского аристократа и вольнолюбивой цыганки
должно было происходить на берегу реки.
Красавица Мезень царственно катила
свои студёные волны в сторону Белого моря. Чистейшая вода шумела по
камням и была такой прозрачной, что можно было увидеть стайки
серебристых рыбок, круживших над песчаным дном. В зеркале реки,
насквозь прошитом солнечными зайчиками, отражалась прекрасная и
величественная природа русского севера - густо поросшие таёжным
лесом красно-глиняные берега.
- Тишина на площадке! - заорал
режиссёр. Он вообще был громогласным и шумным, но довольно славным
малым. - Тишина, вашу мать, я сказал! Камера!.. Мотор!..
Вразнобой откликнулись помощник
оператора со звукорежиссёром. Громыхнула хлопушка-нумератор.
- Начали!!! - а это уже в сторону
актёров.
Белецкий тут же схватил Верину ладонь
и прижал к своим губам.
- Поедем со мной в Москву, Настя! -
проговорил он умоляюще. - Ты для меня одна-единственная. Не могу я
без тебя, хоть режь, хоть в огне сжигай...
Вера - впрочем, и не Вера это уже
была, а гордая цыганка Настя из табора - насмешливо повела высокой
соболиной бровью.
- Вы что же это, сватаете меня,
барин? - спросила она, вперившись в него внимательным,
пронизывающим насквозь взглядом. Он, внезапно смутившись, запнулся
было, но через мгновение продолжил с прежним пылом:
- Тебе хорошо со мной будет, слово
даю. Ничего для тебя не пожалею, ни золота, ни серебра! Нужды знать
не будешь, платья новые - сколько хочешь, шали персидские...
