Боль не уходила, сознание упорно цеплялось за знакомые предметы
двора. Занесенная снегом металлическая каруселька, качели, лавочка
у подъезда и перевернутая хулиганьем урна с рассыпанными вокруг
бычками, бумажками и мятой банкой из-под пива.
Как глупо вышло! До подъезда-то пара шагов осталась, и окно их
квартиры вон кухонное светится на третьем этаже, бабуля, наверное,
чаевничает под бормотание телевизора.
Бабушка Наденьки смотрела только новости, и обязательно под чай
с конфетами или пирожными. На крайний случай еще твердая старушечья
ручонка густо намазывала толстенным слоем варенья или джема кусочек
свежего батона, поскольку, по заверениям пожилой родственницы,
только обильная доза сахара сможет помочь перенести всю мерзость
того, что скармливают гражданам с голубых экранов.
Так что, неторопливо идя к подъезду по обледенелой натоптанной
тропинке, Надежда по сторонам не оглядывалась и не поняла, откуда в
их дворе-колодце вынырнул из вечерней темноты этот тощий трясущийся
тип. На его хриплое: «Гони деньги, корова жирная!» — среагировала
как на обычное хамство. Фыркнув, проигнорировала и попыталась
обойти, шагнув в сторону пятачка детской площадки. Это потом уже
она вспомнила и трясущиеся руки, и расширенные зрачки бегающих
глаз. Они с совершенно безумным выражением сверкнули в свете
тусклой лампочки единственного на весь двор горящего фонаря, когда
мужичонка, заступив дорогу, попытался выхватить из рук сумочку.
Надежда была дамой высокой и статной. Когда в тебе почти метр
девяносто и твои габариты далеко ушли от модельных параметров, с
коими обычно ассоциируется высокий рост, то пугаться плюгавого
нападавшего и тем более отдавать сумку как-то не с руки. Только вот
не ожидала она, что мужик, осознав тщетность попытки ограбления
ввиду разных весовых категорий не в свою пользу, вдруг озлобленно
толкнет ее в грудь.
Как не ожидала и резкой боли от сильного толчка, казалось бы,
хлипкого индивидуума.
Где уж этот тип прятал свое оружие и почему она не заметила у
него в руках то ли длинное шило, то ли остро заточенную отвертку,
Надя не знала. Руки ослабли, и, падая на снег около покосившейся
металлической карусельки, она выронила сумку, которую тут же
подхватил нападавший, кинувшийся прочь во тьму арки вместе с
добычей.
«Наркоман, наверное...» — отметилось машинально где-то в
мозгу.
Надя попыталась крикнуть, но в груди как-то хлюпнуло, рот
наполнился кровью, и все, что удалось выдавить из себя, это жалкий
стон вперемешку с надсадным, болезненным кашлем.
Попытка приподняться на локтях или хотя бы перевернуться, чтобы
ползти, тоже не увенчалась успехом. Смогла лишь попытаться зажать
рану через куртку.
Боль нарастала, пульсируя, легкие горели, но спасительной потери
сознания не было, хотя, наверное, это было к лучшему, так ведь
потом можно не очнуться и истечь кровью, застыв на снегу. Надежда
стискивала зубы, чувствуя, как путаются мысли и глохнут все звуки,
кроме хриплого, натужного, булькающего сипа ее легких в попытке
дышать. Мелькнула мысль: если бы хоть кто-то вышел из подъезда
выгулять пса или до магазина, а может, наоборот, запоздало
возвращался бы, как и она, с работы...
Мутнея сознанием, появившуюся словно из ниоткуда темную
массивную фигуру Надя заметила плывущим зрением не сразу, а только
когда мужчина в чем-то черном с капюшоном наклонился над ней.
Надя зашлась в кашле, зрение никак не могло сфокусироваться,
сухие губы дрогнули, пытаясь выдавить «помогите». То ли у нее
получилось это произнести, то ли незнакомец среагировал на кашель
лежавшей навзничь женщины, но мужчина склонился ниже, вглядываясь в
ее лицо. Зажимая одной рукой грудь, там, где пульсировала острая
резкая боль при каждой попытке вздохнуть, и цепляясь за уплывающие
остатки сознания, она изо всех сил пыталась молить о помощи
случайного человека, который почему-то медлил, присев рядом на
корточки.
