Я люблю наш родовой замок. Его высокие каменные колонны,
коридоры, похожие на непроходимый лабиринт, строгие взгляды с
портретов, выцветший гобелен с картинами давно минувших дней и
тишину. Я до дрожи люблю его одиночество и так же сильно ненавижу,
когда безмолвие сменяется торопливыми шагами, громкими голосами и
ожиданием приезда господина – моего отца. А если вместе с ним нас
решает почтить своим присутствием ещё и мой братец, то я чувствую
себя, по меньшей мере, мученицей, заточённой в одной клетке со
львами.
Сегодня настал именно такой день, об окончании которого я стала
мечтать ещё с рассветом.
– Надолго они сюда? – посмотрела через зеркальную гладь на
матушку.
Она, как и всегда, выглядела безупречно. Несмотря на наше
уединение в этом богами забытом месте, леди Элизабет Вайнер не
позволяла себе вольностей в виде неопрятного платья или
растрёпанной причёски. Она каждый день встречала так, будто её
вот-вот вызовут на аудиенцию к королю.
Хотя, как по мне, будь она одета даже в крестьянскую робу, всё
равно бы выглядела как леди. У неё был внутренний несгибаемый
стержень и прямой взгляд, который мало кто выдерживал; она никогда
не показывала своей слабости и никому не давала повода усомниться в
её выдержке.
Я была так благодарна небу, что унаследовала её красоту –
чёрные, как смоль, волосы, мягкие черты лица, точёную фигуру. Жаль
только, что характер оставлял желать лучшего. Слуги, в ответ на мой
строгий взгляд, лишь улыбались, да и ругаться, тихо, не повышая
голоса, я тоже так и не научилась, несмотря на то, что леди
Элизабет никогда не скупилась на советы для своей нерадивой
дочери.
– Ты же знаешь, отец никогда не посвящает нас в свои планы, –
матушка скрутила на затылке две тугие косы и с улыбкой посмотрела
на меня. – Не расстраивайся, милая, рано или поздно они уедут, и мы
вновь сможем жить спокойно.
Тяжело вздохнув, я вынуждена была согласиться.
– И для чего он приказал нарядить меня, словно куклу, ты,
конечно же, тоже не знаешь? – попытала счастье узнать хотя бы об
этом.
Мельком взглянула на матушку и, прежде чем она искусно спрятала
эмоции за спокойной улыбкой, успела заметить неподдельное
беспокойство в её глазах.
– У отца так много причуд, – она склонилась и оставила на моей
щеке лёгкий поцелуй, – что я уже сбилась со счёта.
– Ма… – хотела спросить, что её так обеспокоило, но тихий стук в
дверь прервал наш разговор.
– Леди Элизабет, – служанка заглянула в комнату, – господин
просит вас спуститься в залу.
Я горестно хмыкнула. Как же, просит он, отец и слов таких не
знает, и, подозреваю, даже не представляет, что можно просто
разговаривать с людьми, а не рычать, извергая приказы.
– Одну? – матушка невозмутимо расправила несуществующие складки
на подоле платья и обернулась к девушке.
Лола коротко кивнула, боясь поднять взгляд, и поспешила сбежать,
оставляя нас одних.
– Мама, что-то не так?
– Пока не знаю, Дженис – на этот раз ответила честно, искренне,
без фальши и недомолвок.
И эта правда испугала меня куда сильнее, чем самая отъявленная
ложь.
Матушка ушла, оставив меня наедине со своими мыслями. А я
принялась метаться из угла в угол, ожидая… Сама не знаю чего.
Нет, приезды отца никогда не приносили нам ничего хорошего.
Разве что огромные суммы в расходных книгах, которые он, как глава
семейства, и не думал восполнять.
Лорд Маригор вообще не помышлял ни о ком, кроме себя и своих
потребностей, его не волновали наши с матушкой проблемы, потому что
он ненавидел всех женщин и считал, что их роль заключается лишь в
том, чтобы угождать мужчине. А уж что у этих недостойных тоже есть
нужды, ему вовсе казалось смешным.
Я рано привыкла к его неприязни, которую отец и не думал
скрывать, а спустя время даже научилась радоваться этому. Потому
что лорд Маригор предпочитал не замечать меня, и это давало мне
пусть и мнимую, но всё же свободу. Мне и издевательств брата
хватало с лихвой.
