***
О старинном замке Гордан-Гри ходят разные слухи. Один диковиннее
другого. Самым забавным кажется тот, где упоминается чудовище –
безобразное и кровожадное, – которое живёт за высокими стенами, что
окружают родовое гнездо именитого семейства.
Почему забавным? Потому что Элизабет и есть чудовище, разве что
не кровожадное, а вот безобразное – вполне. По крайней мере, именно
так она приветствует себя каждое утро:
– Вот и настал ещё один день, чудовище. Переживём?
И подмигивает своему отражению в потрескавшемся
зеркале.
Эта фраза не меняется вот уже десять лет и ничто бы не заставило
Эли изменить её, если бы в одно такое утро на стол с тихим хлопком
не упало письмо, наспех перетянутое серой лентой. Письмо от старшей
сестры, которая так же неизменно хранила молчание на протяжении
долгих лет.
Путанные объяснения про сына, про маленького мальчика, который
получил незаслуженное наказание из-за неё, из-за чудовища. И
хлёсткие слова о том, что если через месяц целители не смогут ему
ничем помочь, то…
Месяц прошёл слишком быстро, и вслед за первым, на стол упало
второе письмо. То, которое Элизабет боялась получить больше всего
на свете.
«Грэгори».
Пляшущие в разные стороны буквы, следы от слёз, что не успели
высохнуть - сказали девушке больше, чем десяток лишних фраз. Совсем
скоро в замке появится ещё один затворник.
***
Сутки спустя
Я долго стояла за стволом огромного дерева, не решаясь выйти на
пыльную дорогу. Шумные голоса селян манили и пугали одновременно,
хотя пугали, конечно же, гораздо больше.
В тысячный раз поправила шаль неопределённой расцветки, что так
и норовила сползти с плеч, и сделала маленький шаг вперёд. Сделала
и вновь остановилась.
Десять лет я не выходила за ворота замка. Почти столько же ни с
кем не общалась, разве что со своим отражением. И тут выйти в люди.
Да не только выйти, нужно ещё и заговорить первой. Нанять рабочих и
впустить их в своё логово.
Сердце то замирало, то ускоряло бег. Как же это сложно…
Но выбора у меня не осталось. Грэгори нуждается в том, чтобы
замок был пригодным для жилья, а не напоминал склеп с
привидениями.
Шумно выдохнув, удобнее перехватила клюку и направилась в
деревню. Сегодня у меня очень много дел.
Первые шаги давались тяжело – и руки дрожали, и ноги, и то и
дело хотелось махнуть на всё рукой и вернуться в замок. Но я не
позволяла себе пойти на поводу у собственной слабости.
Селяне, которые шли по дороге в деревню, бросали на меня
любопытные взгляды, но тут же отводили. Действительно, что
интересного в горбатой старухе? Впрочем, мне их внимание ни к
чему.
В деревне я сразу направилась к дому старосты. Надеюсь, за
столько лет ничего не изменилось.
Постучала в дубовую дверь, не оставив себе времени для сомнений,
и принялась ждать. Открыли мне сразу, правда, на пороге стоял вовсе
не староста, а его жена – дородная тётка Дили, почти не
изменившаяся за эти годы. Разве что стала шире в талии и на пухлом
лице появились лишние морщинки.
Женщина окинула меня внимательным взглядом и, вытерев руки о
белоснежный передник, недовольно поинтересовалась:
– Чего надо?
Я, конечно же, оробела. Захотелось, как в детстве, потупить
глаза и пролепетать тихо, что мне нужно увидеться с её мужем, но…
Образ у меня вовсе не тот, чтобы лепетать и краснеть. Вовремя я об
этом вспомнила.
– Чего-чего, – бросила ворчливо, удачно справившись со своей
ролью, которую репетировала почти весь прошедший день. – Староста
мне нужон, для разговора важного!
И клюкой громыхнула по ступеням, чтобы женщина прониклась
серьёзностью моих намерений.
Но тётка Дили всегда была не из робкого десятка, а потому на мою
просьбу, больше похожую всё же на приказ, и бровью не повела.
