Наш пламенный лёд. Glacies Flamma

Какой непредсказуемой порой оказывается человеческая судьба...

***

Солнце уже почти скрылось за горизонтом. Лишь тоненькая, ядовито-красная, кровавая полоска отделяла мир от наступления тьмы. Не только ночной, но и... смертельной.

Его теплые пальцы сжали мои.

- Ты всё еще можешь уйти, - его лицо было так близко, что голубые радужки казались бездонным озером, в прозрачной глади которого я могла различить своё отражение. - Я справлюсь один.

"Один!" - отозвалось в моей голове поминальным колоколом.

Какое страшное слово. Пустынное, безжизненное. Как окружавшие нас заснеженные горы. Как расцветающие вокруг язычки черного пламени...

- Нет, - шепнули мои губы. Я погладила его по щеке и добавила уже гораздо тверже и решительнее. - Мы пойдём вдвоём.

"Вдвоём!"

Это чудесное слово хрустальным эхом отозвалось в звенящем от нарастающего напряжения воздухе. И мы оба улыбнулись. Это короткое, такое обычное слово, которое человек произносит по миллиону раз за свою жизнь, сейчас стало символом этой самой жизни. Это слово сейчас олицетворяло победу над смертью...

Красная полоска почернела в сгущающемся у самого горизонта черном дыму. Еще один миг - и она погасла.

Но тьма еще не поглотила наш мир окончательно. Нас окружало серебристо-белое, звонкое, хрусткое. А небо над нами было пронизано мириадами звезд, чей свет черному пламени пока не удалось погасить.

Еще полгода назад я и подумать не могла о том, что мне, детдомовской сиротке, придется стоять перед вратами разгорающегося ада. Скажи мне кто об этом тогда, я бы рассмеялась этому фантазёру в лицо и покрутила бы пальцем у виска.

Еще полгода назад я и не подозревала о том даре, что скрывается внутри меня. Или о том проклятье?

Еще полгода назад я... не любила. Так сильно, так неистово, что потерять эту любовь стало для меня равносильно смерти.

Наши пальцы переплелись.

- Пора, - он снова ободряюще улыбнулся мне.

Так тепло. Так по-мальчишески. Так, как он улыбнулся мне тогда. В нашу первую встречу. Полгода назад...

... Понижаем температуру... минус тридцать... шоковая заморозка... формируем восьмигранник... сцепление... следующая...

Мои пальцы ловко нанизывали льдинку за льдинкой на иллюзорный каркас, пока в голове стремительным вихрем проносились сложные формулы подчинения хаоса и изымания и воздуха ледяного потенциала с его последующим преображением в необходимую мне форму.

... сцепляем... сглаживаем... еще одна льдинка...

Мой дракон был уже почти готов. Осталось лишь заполнить небольшие пробелы в сверкающей голубым серебром чешуе да сформировать из совсем миниатюрных льдинок тоненькие, гибкие усы.

Эту филигранную работу я всегда оставляла под самый конец. И не только потому, что она производила на зрителей поистине неизгладимое впечатление - могло показаться, будто из моих подушечек струятся сверкающие, хрустальные нити - а, главным образом, потому что для такой ювелирной работы пальцы должны были быть полностью "разыгранными". Вот как пианист разминает их перед исполнением виртуозного произведения, так и я разрабатывала их на более крупных льдинках перед тем, как приступить к самому сложному.

Спинка моего дракона засияла всеми цветами радуги, когда я, наконец, залатала все проплешины и разрешила своей фигуре пошевелиться. Хрустально-голубой хвост радостно ударил по белому с сероватыми прожилками, мраморному полу круглой арены, и я с удовлетворением выдохнула.

Ни единой трещинки! Мой лёд был не только идеально-гладким, но еще и прочным и гибким. Ха!

На этом провалились трое моих конкурентов. К примеру, белый песец Лейлы Брукс был, несомненно, шикарен! В нём было совершенно всё: и густая шерстка, выплетенная из мельчайших снежинок, и пышный хвост, и даже зеленые глазки - этим Лейла гордилась в особенности, ведь способность изменять цвет льда утраивало пункты.