Не дразни меня

Ярослава

С детства боюсь темноты. С тех самых пор, когда отец неделю прятал меня, брата и маму в каком-то подвале. Мы сидели без света, при свечах, которые постоянно задували сквозняки. Мама тогда жутко заболела, а меня стали мучить кошмары. После этого я спала только при свете ночника.

В комнате, куда меня определили три дня назад, ночника нет, окон тоже. Три ночи подряд я сплю с включенным экраном телефона, который никогда не снимаю с зарядки.

Услышав звук входящего сообщения, поворачиваюсь набок и открываю нашу с мамой переписку.

«Ну как? Он приехал?»

«Нет, мам, не приехал еще»

«Сволочь» - отвечает кратко.

Я согласна, но поводов расстраиваться не вижу - пусть он не приезжает никогда. Пусть я стала бы вдовой, не успев даже познакомиться с мужем. Это мое самое горячее и самое заветное желание!

«Как там отец? Спрашивал про меня?»

«Спрашивал» - отвечает мама.

Врет, наверное. Он даже не попрощался со мной толком. Махнув рукой, велел не забывать, кто я.

А я и не собиралась. Я Турчатова, и Литовской никогда не стану. У меня даже язык не повернется назваться фамилией того, кто убил моего брата и лишил нашу семью части бизнеса.

Перевернувшись на спину, складываю руки на животе, закрываю глаза и пытаюсь уснуть. Тревожно на душе. В затылке скапливается холод и расходится ознобом по плечам и груди. В горле свербит.

Нет, права мама. Скорее бы он приехал, потому что нет ничего страшнее неизвестности. Пускай скажет, оставит он меня здесь или вернет родителям, а наш брак будет ничего не значащей формальностью. Если нет, о чем предупреждал отец, то пусть объяснит, что меня ждет в этом доме.

Вдруг слышу приглушенные шаги, а в следующее мгновение дверь буз стука открывают.

- Адам Викторович приехал. Спустись вниз. - раздается голос Ивана, который является здесь кем-то вроде управляющего.

Сердце больно врезается в ребра. Ноги и руки тут же леденеют. Поднявшись на локтях, я смотрю на невысокий мужской силуэт в дверном проеме. От ужаса язык к небу примерзает.

- Чего застыла?! Встала!.. Пошла!

- Дверь закройте, мне одеться нужно.

Фыркнув, он выходит, но перед этим успевает крикнуть:

- Пошевелись! Я тебя жду!

На самом деле в этом доме я раздевалась лишь пару раз, когда очень-очень быстро принимала душ, а лечь спать раздетой в комнате, на двери которой даже нет защелки я, конечно, не рискнула.

Соскочив с кровати, поправляю на себе джинсы и футболку, быстро собираю волосы в хвост на макушке и надеваю шлепанцы. Тело сотрясает дрожь.

- Нормально одеться не могла?

- Обойдется, - буркаю под нос, но мужчина каким-то чудом слышит.

- Держи язык за зубами, девка, - недобро усмехась, проговаривает он вкрадчиво. - Тебе здесь не рады.

Мысленно желая гореть ему в аду, тем не менее, принимаю совет к сведению. Нельзя забывать, кто такие Лютые - убийцы и насильники. Мама просила быть сильной, но осторожной.

Идем с Иваном по коридору второго этажа, спускаемся по широкой лестнице со ступенями из толстого стекла и направляемся в сторону гостиной. Все это время я не дышу и держусь взглядом за его не по-мужски узкий затылок.

- Не дразни его, - говорит напоследок и выдвигает меня вперед.

Я слепну от яркого света и обращенного на меня внимания трех мужчин.

Литовского узнаю сразу - по позе и ауре лидера. Широко расставив ноги, он сидит на диване и курит. Рука расслабленно лежит на спинке, голова откинута назад, взгляд с налетом брезгливости.

С ним еще двое. Один разливает спиртное по бокалам, второй, цокая языком и играя бровями, похабно скалится. На столе среди бутылок с виски, закуски, сигареты, кобура с пистолетом и рация.

Все до боли знакомо, но это не отцовский дом, где мне ничего не угрожало.

Сцепив зубы, затягиваюсь воздухом. Пахнет табаком и опасностью. Волосы встают дыбом.