Крупная дрожь пробегала по телу, зуб не попадал на зуб, взгляд
сосредоточился на свете фар, разрезающих непроглядную темень ночи
перед капотом. Струи дождя, как из пожарного брандспойта, с
остервенением лупили по кузову внедорожника и по лобовому стеклу.
По спине пробегался колющий холод, растекался по всему телу,
заставляя рвано дышать, а сердце – колошматиться, как расшатанный
двигатель.
Глеб на секунду перевёл взгляд на собственные руки, держащие
руль, от напряжения побелели костяшки пальцев. Покосился на
пассажирское сидение, скрипнул зубами в раздражении. Злость
мгновенно разлилась по венам, как чернила каракатицы в прозрачной
морской воде.
Последний месяц жизнь Глеба стала похожа на экстремальный
аттракцион с отсутствующей системой безопасности. Он не просто
потерял покой, сон, аппетит – ерунда по сравнению с мегатоннами
потерянных нервов, – похоже, он безвозвратно терял собственную
благоустроенную, спокойную жизнь.
Жалкий летний месяц – быстротечный, который обещал пролететь
традиционно незаметно, несмотря на свалившиеся проблемы, – и
размеренное существование полетело в тартарары. Глеб, всегда
казавшийся себе и окружающим невозмутимым, готов был лопнуть от
бушующих эмоций. А прямо сейчас – сожрать руль на своём же
внедорожнике.
Несчастный месяц, каких-то тридцать дней, и Глеб нёсся под
ливнем, под оглушающем громом, раскаты которого прошивали тело
насквозь, по ночной размытой дороге, рискуя скатиться в пропасть.
Остановиться хоть на миг, отвлечься, дать волю эмоциям, значит
потерять управление. Пиши пропало, хоронить будет некого: сначала
машина сомнётся как фантик, ударяясь о каменные глыбы, остатки же
искорёженного металла сожрёт ненасытное жерло горной реки.
Ливень усиливался, словно в небе прорвало дыру, и осадки,
которых ждали с апреля, решили выпасть именно в эту ночь, на этот,
и без того опасный перевал. Автомобиль нещадно вело, протектор
месил бурлящую, несущуюся с гор грязь.
Глеб, стиснув зубы, продолжал пробираться к безопасности.
Умирать в расцвете сил, на пике финансового благополучия и
здоровья, он не собирался, тем более не мог позволить сгинуть на
этом перевале той, что сидела рядом. Придушить её потом, когда
довезёт живой и невредимой – мечтал, а позволить бездарно погибнуть
по причине собственной глупости – не мог.
Ниже, через несколько километров, перевал становился более
пологим, дорога шире, вскоре начинались отбойники по краю дороги,
асфальт, просторные смотровые площадки. Именно туда, а потом ещё
дальше: в тепло и безопасность, рвался внедорожник, с чертыхающимся
водителей за рулём и перепуганной пассажиркой, которая вцепилась в
ремень безопасности для пущей надёжности, словно кусок ленты спасёт
от падения на дно пропасти.
– А-а-а-а-а! – послышался женский визг одновременно с ударом о
левый борт автомобиля скатившего с горы камня.
Отлично, просто отлично!
– А-а-а-а-а! – продолжала верещать та, благодаря которой они
оказались в этой ситуации, пока камни сыпались на дорогу, спереди,
сзади, по борту и на крышу автомобиля.
Пара камней, благо небольших, отлетели в лобовое стекло.
Россыпь булыжников, перемешанных с грязью, скатилась под колёса,
заставляя протектор скользить, как по льду. Камни продолжали
скатываться, говоря, что через несколько секунд каменный град
снесёт автомобиль с дороги, как игрушечную машинку с
подоконника.
Глеб в ужасе оглянулся, крупная дрожь прошла по телу, перехватил
руль, краем сознания отмечая, насколько онемели руки. Долей секунд
на принятия решения не было, выручала лишь мышечная память.
– Держись, – отдал он короткий приказ.
Стиснул зубы, рванул вперёд, тут же вывернул руль для крутого
поворота почти под сто восемьдесят градусов, за которым, один бог
знал, что находилось. Оставаться на месте нельзя, ехать осторожно,
медленно, как обычно передвигаются в этом месте – невозможно. Что
впереди – неизвестно.
