Я, пребывая в шоке, переводила
непонимающий взгляд с мужа на незнакомую девушку и обратно. Мой
мозг отказывался верить в происходящее.
– Лидия, не зли! Таких условий тебе
никто не предложит! – разъярённый Егор, одной рукой придерживая
меня за талию, словно боясь, что убегу, громко кричал на женщину,
сидящую напротив. – Ты же сама хотела уехать учиться в Англию. Я
даю тебе деньги, а ты мне ребёнка. Мы с женой позаботимся о
наследнике…
– Егорушка, что такое говоришь? Ты
обещал жениться, любимый, дорогой, драгоценный! – всхлипывая,
девушка тянула руки к Егору. — Мой ребёнок… наш ребёнок… – слёзы
катились по кукольному лицу.
Любимый муж мне изменил, у него
ребёнок от другой?
Жестокие слова, произносимые чужими
губами, доходили до меня словно сквозь вату. Разве в жизни бывает
такая нелепость? Может, я задремала возле телевизора, по которому
показывают мыльную оперу?
– Лида, это ты пришла в мой дом с
младенцем на руках, хотя я просил не трогать меня и мою жену. Ты
кричишь, что его нечем кормить, требуешь денег! Разве мало я вам
перевожу каждый месяц? С меня хватит, оставляй ребёнка, подписывай
документы, сегодня же на счёт получишь приличную сумму, на которую
сможешь жить несколько лет, в это время найдёшь другого идиота…
Девушка, растирая слёзы по щекам,
упала на колени, с её губ сорвался умоляющий шёпот:
– Я требую не денег, а твоего
развода, сейчас-то твоя жена всё знает и должна мне уступить место.
Егорушка, я тебе ещё рожу деток, красивых, как мать, и умных, как
отец. Посмотри на меня и на свою жену, — девушка резко развернулась
в мою сторону и схватила за руки. — Виктория, вы же бесплодны,
Егорушка говорил. Он вас жалеет, мучается, отпустите ради нашего с
ним сына.
– Заткнись, дура! – взорвался Егор,
в испуге откидывая её руки с моих. – Вика, милая, не слушай её. Это
была глупая ошибка. Алкогольный бред, я ничего не помню… На той
вечеринке Колька с Андреем её подложили под…
– Что? Да как ты смеешь?! – девушка,
завизжав, вскочила на ноги, в этот момент проснулся маленький
ребёнок, лежавший в переноске. Странно, что не раньше, но я
слышала, что младенцы в первые недели жизни не реагируют на шум. –
Сейчас, малыш, папочка тебя напугал… – незнакомая мне Лидия резко
развернулась к ребёнку, Егор замолчал, а я сорвалась с места.
Меня душили ярость, обида,
слёзы.
– Виктория! Вика… – донеслось в
спину, за которой захлопнулась дверь. Глотая слёзы и не дожидаясь
лифта, ринулась вниз по лестнице, спотыкаясь, хватаясь за перила и
перепрыгивая сразу несколько ступеней, спешила в подземный
гараж.
Через пять минут мои трясущиеся
пальцы пытались вставить ключ в замок.
– Вишенка, откройся, – прошептала я,
прижимаясь лбом к прохладному чёрному металлу. Что-то щёлкнуло,
дверь распахнулась, давая доступ в вишнёвый салон.
Я с детства была странной, могла
передвинуть кружку, поднять ложку силой мысли, легко подойти к
самой страшной и опасной собаке во дворе, погладить её, и она
начинала ластиться ко мне словно котёнок. Родители смотрели на мои
выкрутасы с ужасом, шептались и грозили отвести к врачу, но наутро
неожиданно забывали о моих странностях.
Наш технический мир вбивал в голову,
что волшебников не бывает, поэтому я стала прятать свой дар,
зачитываясь сказками и желая попасть в тот мир, где не буду
казаться странной.
Чуда, конечно, не происходило, и я
смирилась с действительностью. Прятала как могла свой дар, лишь
изредка желая отцу удачи в делах. Мне, как и всем детям, хотелось
интересных игрушек, красивой одежды, а для всего этого нужны были
деньги.
На восемнадцать лет я «уговорила»
родителей купить мне шикарную чёрную машину с вишнёвым салоном. Не
жалея магических сил, каждый день пыталась оживить машинку, которую
ласково назвала Вишенка. Преображения, как у трансформеров, не
произошло, но девочка понимала меня с полуслова, сама могла открыть
дверь, завестись, а на трассе, стоило отпустить руль, она с
лёгкостью перехватывала управление и, прибавив скорость, под мои
восторженные крики неслась вперёд.
