Посвящается моему отцу, который был
счастлив,
что я пишу исторические фэнтези, и тем
самым,
поддерживаю интерес к истории. С
любовью...
Татьяну нельзя было назвать дурнушкой – обычная средняя
внешность, где-то получше, где-то похуже. Чтобы
соответствовать нынешним канонам красоты, губы могли быть и пухлее,
нос тоньше, а ноги длиннее, Таня это понимала, но ее это совершенно
не беспокоило. Из того, чем она гордилась: хорошие густые
каштановые волосы, ярко-васильковые глаза и красивый голос.
Пожалуй, голос и был самой привлекательной ее частью. Глубокий,
бархатный и мягкий. Она легко брала высокие и низкие ноты, умело
меняла привычные мотивы песни на новые, сочиняла свои стихи на
существующие мелодии.
Благодаря своей привычке напевать за домашней работой она и
познакомилась с Костей. Вряд ли он обратил бы внимание на
столь обычную девушку просто так, но летом, когда окно кухни было
открыто, а он ухитрился потерять ключи от квартиры, и ждал на
скамейке у подъезда пока домработница, что убирала квартиру по
воскресеньям, привезет запасной комплект, он услышал, как Татьяна
напевает «Колыбельную медведицы», и понял, что такое знакомство
может быть очень-очень интересным.
Поэтому, когда вечером она выскочила на работу и попыталась
пройти мимо красавца-брюнета, он, совершенно неожиданно, загородил
ей дорогу:
– Слушай, соседка, я кататься поехал, может подброшу до работы?
Далеко?
– Три квартала, – ответила девушка. Было неловко и неудобно,
таких красавчиков она всегда старалась обходить стороной.
– Поехали, хоть что-то новое. Все равно не засну.
– Почему? – время стремительно убегало, она могла опоздать, что
плохо сказалось бы на зарплате – опаздание было не в почете, но
глядя в карие глаза, чувствовала некоторую оторопь – парень был
просто неприлично хорош собой.
– Колыбельную спеть некому, – он улыбался.
– Какую колыбельную?
– Волшебную! Сегодня одна фея пела ее днем, и я сразу понял –
хочу слышать этот голос всегда, – он указал на ее третий этаж,
потом протянул ей шлем и помог застегнуть, когда понял, что от
растерянности она не справляется с креплением. - Моя мама пела
ее раньше, когда я был совсем маленьким.
Костя любил свой мотоцикл, любил свободу и яркие эмоции, что
черпал не только из быстрой езды. Он играл на бирже, хоть не всегда
удачно, но тщательно следил за тем, чтобы не выйти в минус. А еще,
он катался на горных лыжах, прыгал со всех тарзанок, что есть в
мире, имел свой небольшой строительный бизнес, который и давал
возможность, как он говорил, «чилить». Это значило: отдыхать,
наслаждаться жизнью, плыть по течению, разбавляя работу этими
самыми всплесками адреналина в крови.
Девчонка не была сказочно хороша. Бывали у него и покруче, и
поувереннее в себе. Но что-то кроме голоса в ней безусловно было
еще. Некая наивность, правильность, «настоящесть», как сказал бы
его отец.
Таня держалась за него крепко, но когда вспомнила, что между
ними лишь его тонкая куртка и ее блузка, под которой бешено
колотится сердце, чуть ослабила хватку, о чем в тот же момент
пожалела – он прижал ее руки своей рукой, дав понять, что этого
делать нельзя.
– Ты работаешь в баре? – удивленно спросил он, когда она указала
на угол, что занимал известный в городе бар.
– Да, а что странного? – паника, благодаря которой она всегда
вела себя свободно и естественно, улеглась, и к ней вернулась ее
неуверенность.
– Думал ты медсестра. Слишком скромная ты для официантки, –
осматривая ее, словно впервые, сказал Костя. Его голос немного
изменился – он стал заинтересованным.
– Ты экстрасенс? - удивленно уставилась на него Таня. - На
самом деле я акушерка, но работаю барменом, так получилось, –
продолжила она, и решила, что разговор сейчас может стать
неудобным. – Мне пора, спасибо, что прокатил, давно не испытывала
таких эмоций.
