Глава 1. Праздник Фонарей
Воздух в имперской столице Лоянга был густым и сладким, словно патока. Он соткан из дыма тысяч жасминовых палочек, что курились у домашних алтарей, из пряного аромата имбиря и чеснока, доносившегося с уличных жаровен, и едва уловимой свежести, что веяла с покрытых инеем крыш императорского парка. Ночь, тёмная-тёмная, как чернильная тушь, была разорвана на кусочки огнём. Алыми, золотыми, изумрудными фонарями – бумажными, шёлковыми, стеклянными. Они плыли призрачными флотилиями по тёмной глади каналов, отражаясь в воде двойным сиянием. Они качались на ветру под карнизами домов, отбрасывая танцующие тени на лица смеющихся детей. Они горели в руках девушек, загадывавших в этот вечер сердца свои заветные желания.
Праздник Фонарей был днём, когда духи предков спускались погостить у живых, а строгая конфуцианская упорядоченность мира на миг отступала перед всеобщим, почти языческим ликованием. Улицы, мосты и площади гудели, как растревоженный улей. Торговцы сновали в толпе, предлагая горячие лепёшки «юэбины», сладкие шарики из клейкого риса и глиняные свистульки. Слышался перезвон колокольчиков, смех и оглушительные хлопки фейерверков, что, взмывая в небо, рассыпались дождём из рубинов и изумрудов, ненадолго освещая залитые народом улицы, словно днём.
Но для Академии «Синхон Лиэнхуа», этого цитадели знания и утончённости, расположенной на отшибе, в самом сердце Императорского парка, праздник обернулся кровавым кошмаром. За высокими стенами, обвитыми спящим плющом, царила тревожная тишина, нарушаемая лишь эхом далёкого веселья. Сюда не долетали ни песни, ни запахи праздничной еды. Лишь лунный свет, холодный и беспристрастный, струился сквозь ажурные решётки окон.
В тихом, отдалённом павильоне библиотеки, пропитанном запахом старой бумаги, сандалового дерева и сухой туши, воздух был иным. Он был тяжёлым, медным, с явственной нотой крови, что заставляла сжиматься сердце даже у самого бесстрастного стража. На отполированном до зеркального блеска паркетном полу из тёмного дерева, в причудливой тени от высокого, до самого потолка, лакированного книжного шкафа, лежало тело. Поза была неестественной, руки раскинуты, словно в немом удивлении. Молодой человек. Одетый в дорогие шелковые одежды цвета морской волны, расшитые серебряными нитями – стихи воды, символ его клана. Это был Ли Вэй, единственный наследник могущественного клана Лун, блестящий ученик Академии, чьё будущее виделось ясным и прямым, как императорская дорога на юг.
Его смерть была бы страшным ударом в любой день, но сегодняшняя ночь делала её вдвойне кощунственной. Праздник жизни был осквернён тишиной смерти. Однако настоящая трагедия, масштабы которой лишь предстояло осознать, заключалась не только в этой оборвавшейся молодой жизни. Рядом, в стене, за потаённой заслонкой, зиял пустотой вскрытый сейф. Его железные дверцы были сорваны с петель каким-то нечеловеческим усилием. Внутри не было ничего, кроме пыли. Исчез бесценный свиток – чертёж «Нефритового Сердца». Революционного гидравлического насоса, детища лучших умов империи, способного напоить засушливые земли севера и дать невиданную мощь императорскому флоту. Секрет, за который многие – слишком многие – были готовы убить и умереть.
Тишину в павильоне, давившую на уши, нарушили осторожные, почти неслышные шаги. У входа, отбросив длинную, искажённую тень на освещённый единственным висящим фонарём порог, замерла одинокая фигура. Сюй Мин стоял, впитывая мрачную картину: изящный беспорядок, тёмное пятно на полу, зияющую пустоту сейфа. Он почувствовал, как знакомое, давно задавленное чувство – щемящее, холодное ожидание загадки – шевельнулось в его груди, подобно старому недоброму знакомому.
