Элира.
Иду неторопливо по улице, подставляя
лицо ласковым лучам солнышка. Поправляю длинное платье из красной
ткани.
Ноги в тапочках с мягкой подошвой,
чувствуют каждый камешек, лежащий на обочине.
Мимо с грохотом проносится телега,
поднимая столб пыли. Жмурюсь и кашляю.
Перехватываю поудобнее железный таз,
полный мокрых вещей. Руки скользят из-за жары, мышцы чуть
подрагивают от напряжения. Тяжело, но ничего!
Работой по хозяйству меня не
напугать, я с детства к ней привыкла.
Вот только руки щиплет.
С досадой рассматриваю сухую
потрескавшуюся кожу на руках и свежие заусенцы. Надо будет
попросить у Дэйи жирный крем и смазать им хорошенько на ночь.
Едва переступаю порог чёрного входа
богатого особняка, как мне под ноги бросается Нади, дочка
садовника, смешливая юла с кудряшками лет пяти:
— Элира, Элира! Тебя все ищут!
— Кто, кто меня ищет, маленький ты
мой кокосик!
Ставлю тяжёлый таз на пол и
подхватываю малышку, принимаюсь её щекотать.
— Ай, ай, ахах, ахахах! — верещит
она, вертясь у меня в руках, да не так-то просто выбраться. — Я…
правда, ну всё, перестань… там какой-то господин приехал и тебя все
ищут!
Замираю, хмурюсь и отпускаю
Нади:
— Меня? С чего бы я кому-то
понадобилась? Ты может что-то напутала, кокосик?
— Нееет! — выпучив глаза, отчаянно
мотает маленькой головкой.
И словно в подтверждение её слов за
спиной раздаётся недовольный голос опекуна:
— Вот ты где! Куда запропастилась? Я
с ног сбился тебя искать! Где опять тебя носит?
Ризарх ирх Аронг, мой двоюродный
дядя и опекун, стоит, уперев тыльные стороны ладоней в сальные
бока. Его брюхо выступает далеко вперёд. Белая рубашка с длинным
рукавом натянута в животе до предела.
Расшитая золотом шапочка съехала на
затылок.
— Я была на реке, — киваю на таз с
чистой мокрой одеждой. — Стирала.
Смотрит на меня маленькими злыми
глазками, морщит лоснящийся красный нос с бордовыми прожилками,
скалится, обнажая кривые жёлтые зубы:
— Жду тебя в патио. Но сначала
умойся! И поскорее.
Пока я наспех ополаскиваю руки и
лицо из рукомойника, успеваю задуматься над странным поведением
дяди. Плевать ему всегда было на мой внешний вид! Что изменилось? И
Нади говорила про какого-то господина.
По мере приближения к патио чувство
неясной тревоги усиливается. Слышу мужские голоса. Дядя не один. С
кем-то.
— Разумеется, она всё сделает, куда
денется! — хмыкает он, смачно рыгая.
Раздаётся звяканье фарфоровых чайных
пиал.
— Гарантии? Ну, я не знаю, какие
гарантии, — протягивает мой опекун высоким козлячьим голосом. — Раз
до сих пор живая, значит, непорченая. Магический рисунок покажет.
Берите, берите, не пожалеете. Я её тут ухх! В строгости держал!
Сами увидите. Ну, наконец-то!
Это уже мне.
Нерешительно застываю в самом начале
внутреннего дворика. Стыдливо сцепливаю за спиной огрубевшие руки.
Испуганно смотрю на дядю, развалившегося на подушках на низеньком
диванчике в тени.
Машет мне рукой, подзывая. Делаю
осторожный шаг, ещё один. Огибаю декоративный фонтан, в котором с
тихим журчанием льётся вода. Мельчайшие ледяные брызги отскакивают
мне в лицо.
И только сейчас замечаю второго.
Того самого «господина», про которого предупреждала меня
кокосик.
Мужчина сидит спиной ко мне. Первое,
что я замечаю — длинные гладкие волосы пепельно-серого оттенка,
идеально уложенные даже в жару. Дорогой чёрный камзол непривычного
покроя. Чужак.
Рука, небрежно покоящаяся на спинке
дивана, унизанная драгоценными древними перстнями. Богатый.
Очень.
Происходящее нравится мне всё меньше
и меньше. Внутри растёт чувство тревоги, грозящее вот-вот
перекинуться в панику.
Ещё ничего не случилось, но мозг уже
будто соединил разрозненные кусочки мозаики в единую картину и
сделал вывод.
