Глава 1
– Ещё месяц, хозяин. Месяц и всё
будет чики-пики…
– Ещё месяц, и ты вместе с бригадой
нахер пойдешь, друг, без денег. И чики-пики я тебе тоже
организую…
По лицу прораба, отвечающего за
чистовой ремонт в доме Гаврилы, видно, что он как-то больше
надеялся на другой ответ.
Но Гаврила, слава богу, не мальчик.
И не лох.
И чики-пики он правда организует,
если бригада будет продолжать в том же духе.
К двадцати девяти годам ума и опыта
он поднабрался, чтобы понимать – где обстоятельства, а где кто-то
хочет больше заработать. На нём. И на его мечте, которую заманало
откладывать.
Большой дом в родном селе с видом на
речку. Там, где рос. Там, где самое счастливое пережил. Там, где
снова когда-то будет счастлив.
Гавриле кажется, вот дом построит –
сразу счастливее станет. Хочется.
Но для этого строители должны
быстрее закончить. У него уже и мебель вся заказана с техникой.
Стоят-ждут, пока эти пиздоболы…
– Ну ты не гневайся, хозяин…
Прораб пытается на мировую пойти,
поднимая руки и сбавляя тон. Гаврила же просто долго смотрит на
него, потом забывает на какое-то время, вскидывая взгляд уже на
дом.
Красивый, сука.
Всё, как надо. Прямо въехать хочется
и жить. Забыть ненадолго, что так, к сожалению, не получится.
Отсюда далековато до столицы –
замахаешься гонять. Но на выходные приезжать он обязательно будет.
Если будут эти самые выходные, конечно…
Будто мысли его читая, в кармане
джинсов оживает телефон. Гаврила хмыкает.
Еще не достав трубку, уже знает, кто
наяривает.
– Да, Костя Викторович… – обращается
с легкой издевкой, отворачиваясь от дома, прораба, идя в сторону
дороги к припаркованному черному внедорожнику.
Сегодня, правду говоря, суббота, и
начальник мог бы своего подчиненного лишний раз не задрачивать, но
дело в том, что начальник Гаврилы… Он особенный. Он не мог бы.
– Ты где? – Костя спрашивает
привычно резко и отрывисто. У Гаврилы в ответ на требовательность
дрожат губы.
– В Любичах своих.
Он поясняет, чтобы дальше слушать
тишину. Что она значит – прекрасно знает. Какого хуя, друг, ты так
далеко, когда я в тебе нуждаюсь?
Но вслух именно это произнести даже
Косте Гордееву наглости не хватает.
– Долго там будешь? – он чуть
смягчается и спрашивает, а не требует.
– Вот уже ехать буду. Дом посмотрел,
в храм к отцу Павлу зашел, на могилках был.
Косте похуй, что там у Гаврилы по
храму и могилкам. Это он больше себе. Так выглядит его стандартная
программа, если удается вырваться на малую родину. Иногда он ещё к
речке спускается. Но редко.
– Дуй в город тогда.
– Кофеечек некому принести? – это
ирония работает в две стороны. Немного укол относительно
беспомощности Гордеева, который, поймав звезду, напрочь разучился
хотя бы что-то делать своими руками. Отчасти по отношению к самому
Гавриле. Не менее талантливому, чем его босс.
Просто так сложилось исторически,
что у Гордеева не было трех лет сначала употребления, а потом
реабилитации. Он не падал, ему не приходилось вставать.
Но оба понимали: если бы жизнь иначе
сложилась – вполне возможно, сам Гордеев бегал бы у Гаврилы на
побегушках. А не так, как сейчас.
– Не забудь из сиськи молока
сцедить, мамочка…
Костя колет в ответ, Гаврила
улыбается. Отчасти так и есть – он та ещё мамочка, только детка у
него… Психованная.
– А я думаю, че сиськи ноют, а это я
не сцедил, Костя Викторович.
– Хватит зубы скалить. Маякнешь, как
будешь в черте. Хочу обсудить кое-что…
Костя скидывает, не дождавшись
согласия. Привык, говнюк, что Гаврила согласен на всё и всегда.
Гаврила сам в этом виноват – приучил.
Но не просто так. Он своему боссу
жизнью обязан. Не фигурально. Реально вполне.
Давным-давно, когда вместо этого –
нового дома – тут же стоял другой (постарше и поскромнее), Гаврила
попал в огромную беду. Звали беду – Полина. Беда должна была
закончиться для него смертью, но как-то… Распетлялись.
