Рассматриваю элегантные пальцы пианиста, которые плавным
движением подносят к чувственным губам красивой формы сигарету.
Выпускает дым плотной струйкой, а я просто со скуки стараюсь
разглядеть, прилагается ли к шикарному мужчине у бара обручальное
кольцо. Глупости. В таких местах все холостые.
Играю сама с собой в странную игру. Задаю себе вопросы об этом
утонченном незнакомце, и сама же на них отвечаю. Сейчас вот пытаюсь
угадать сколько ему лет. Вряд ли меньше тридцати, но больше ли,
сказать затруднительно.
Ловлю в барных зеркалах его взгляд, от которого сердце начинает
отчаянно колотиться и появляется смутное желание спрятаться. А еще
он притягивает промышленным магнитом.
— Эй, Арина, ты уснула, что ли? Или мужика того рассматриваешь?
— грубо тормошит меня за плечо Надя. — Прекрати уже так пялиться!
Все равно не твой пассажир.
— Почему не мой? — спрашиваю с вызовом, когда до меня доходит
смысл ее последних слов.
— Гляньте-ка, какая крутая соблазнительница нашлась. Он дядька
взрослый, — прищуривается и смотрит на него пристально. — Хотя,
может, он и любит нимфеток, но слишком уж упакованный. У него, вон,
«Ролексы» настоящие.
— Откуда ты знаешь, что настоящие? — спрашиваю я, скользнув
взглядом по массивным и, кажется, все же золотым часам.
— Знаю и все, — фыркает она и откидывает на спину длинные
блондинистые волосы. — Принесла? Если струсила, можешь забыть о
нашей тусовке.
— Принесла, — киваю я и запускаю руку в сумочку.
Кладу на стол запечатанную упаковку метеоритов от «Guerlain».
Смотрю ей в глаза и улыбаюсь. Надька хоть и заправляет тусовкой, но
вряд ли догадается, что я просто купила пудру, которая шла на
списание. Чтоб у нее прыщи пошли от этих метеоритов!
Я много раз подрезала косметику из масс-маркета ради завлечения
и эмоций. Обожаю, когда по венам гуляет столько адреналина, что
тебя сейчас в космос унесет. Но то были по большей части «Подружки»
в Подмосковье, а тут мажорный универмаг в центре, где я работаю
визажистом. Воровать оттуда люкс, на котором живого места нет от
магнитов, предохраняющих от таких шоплифтеров, как я, не слишком
умное решение.
— Оттенок не мой, — морщит она нос, но тем не менее кидает
метеориты в объёмистую сумку из лаковой кожи.
— Ну извини, какие удалось подрезать, — пожимаю плечами и делаю
глоточек сока через соломинку.
— Я тебе не верю, Арина, — вновь пытается вывести меня на чистую
воду пристальным взглядом. — Не могла ты их стащить.
— На прошлой неделе я кучу всего подрезала в «Маке». И ты это
видела.
— Но уговор был именно на люкс, — упрямо гнет она свою линию. —
И я не видела, как ты выносишь его из магазина.
Мои шансы пролезть в тусовку, состоящую из самых сливок
творческой богемы, которая учится в моем ВУЗе, таят как лед в
бокале незнакомца, и я решаю пойти ва-банк.
— Ты просто решила соскочить с нашей договоренности, вот и
юлишь, — пинаюсь я, не позволяя этой мажорке перевести на меня все
стрелки.
— Юлю, говоришь? — вновь усмехается стерва, за которую я уже
полгода рисую эскизы. —Ну раз такая крутая, и хочешь к нам, то
сделай, что скажу. Только прямо здесь и сейчас. Если сумеешь,
докажешь, что достойна стать одной из нас.
— Что надо делать? — тут же заскакиваю в воображаемое седло
резвого коня и делаю большой глоток безалкогольного сока для
храбрости. — Сделаю как два пальца об асфальт.
— Раз так хороша, как говоришь, стащи «Ролексы» у дядьки, по
которому пускаешь слюни весь вечер. Все равно сидит один и
скучает.
— В смысле? — не врубаюсь я, а по спине уже носятся роем
противные холодные мурашки. — Это же не шоплифтинг ни разу.
— Слабо, да? Я так и думала, — фыркает она и хватает свою сумку,
явно подчеркивая, что разговор окончен.
