Пролог. Какое-то время назад
Ливневый дождь окончился совсем недавно. Солнце, вышедшее из-за туч всего полчаса назад, уже изрядно прогрело землю, и лужи от дождя мелели прямо на глазах. Старенький, латаный-перелатанный пикап из славного японского племени «Тойот» ехал по красной дороге, дребезжа и громыхая всеми своими частями. Казалось, что он вот-вот остановится без сил и не проползет дальше и метра. Но нет, он упрямо двигался вперед навстречу блокпосту, который занимало подразделение иностранного легиона. Вышедший вперед солдат в камуфляже, с нарочитой небрежностью державшийся за висящий на груди автомат, поднял вверх левую руку и затем показал налево, призывая пикапу остановиться на обочине. Машина свернула на небольшой промежуток между дорогой и сплошной стеной джунглей, и двигатель, рыкнув напоследок, умолк. Через переднее стекло на солдата смотрели одинаково испуганные глаза немолодой негритянки и ее разновозрастных детей. Водитель выбрался из кабины и с документами в обеих руках пошел к проверяющему. Он держался заискивающе и подобострастно, как и большинство жителей этой страны по отношению к военным. Улыбка его, открывающая белые зубы, казалось, приросла к лицу, а темные глаза смотрели печально и чуть отрешенно, словно их владелец уже давно не верил в благополучный для себя исход. Солдат, изучив документы, сделал знак ждать и повернулся к капралу, сидящему на мешке с песком, рядом с пулеметом.
– Семья. Двое взрослых, восемь детей. Возраст – от четырех до десяти лет. Едут на север, к родственникам.
– Что везут? – меланхолично спросил капрал.
Солдат пожал плечами:
– Ничего! Говорят, что это все их имущество, – он показал рукой на кузов. – Всякий хлам и дырявые мешки.
– Возьми Новака и проверь машину.
Солдат козырнул, позвал:
– Франц, иди сюда.
Оба солдата вместе с водителем пошли к машине.
Начальник блокпоста Станислав Сухов выбрался из штабной палатки и поглядел по сторонам, задержав взгляд на семействе, выходящем из старенького автомобиля. Мать выглядела изможденной, а дети голодными.
– Рутина, лейтенант, – сказал адъютант-шеф Любавский, по-своему истолковав взгляд Стаса, брошенный на пикап. – Нас используют как средство препятствия контрабанде, только и всего. Здесь тихо.
Любавский был заместителем Сухова.
– Пока мы тут находимся, – не согласился Стас. – Как только нас перебросят в другое место, здесь тут же начнутся бои.
– Не стану спорить, командир.
Для сорокалетнего унтер-офицера Яна Любавского это была четвертая африканская страна, где он восстанавливал порядок и справедливость, естественно, с точки зрения правительства Франции. Стас, хотя и носил офицерское звание, служил в легионе в полтора раза меньше по времени и был почти на десяток лет моложе своего зама.
– Господин капрал! – резкий выкрик солдата, заставил взяться за оружие, и дуло пулемета грозно уставилось на застывшую в ужасе семью.
– Посмотрите, что я нашел, – легионер вышел из-за пикапа.
Капрал бегом бросился к нему.
– Пойдем тоже посмотрим, – сказал Стас.
– Есть! – бодро отозвался Ян.
Командиры блокпоста менялись чаше, чем гарнизон, и лейтенант в ближайшие дни завершал свое дежурство. Оттого и не хотел каких-то проблем под его окончание.
Прямо на земле позади пикапа лежали два автомата Калашникова, найденных в машине. Второй легионер распрямился в кузове и бросил на траву еще два сменных магазина. Вид у оружия был совсем не боевой, точно с помойки.
Стволы ржавые и разбитые приклады.
– На что они надеялись? – буркнул сам себе Ян. – Всегда одно и тоже. Неугомонные, право-слово.
– Господин офицер! – быстро заговорил отец семейства, молитвенно сложив руки на груди.
– Моя семья ничего не знала. Это я спрятал оружие. Прошу вас, отпустите их.
