- Тань, ну что, заедешь ко мне сегодня? – голос Вероники звенел
в трубке бешеным колокольчиком.
Ну что за манера начинать разговор без всякого приветствия? Это
бесило невероятно, хотя за столько лет я почти смирилась с этой
неприятной чертой характера подруги.
- Наверное, нет, - устало ответила, смахнув с лица надоевшую
прядь волос. – Сижу разгребаю вещи.
- Ой, да бросай ты тряпье свое, отметим развод, повеселимся! Ты
ж теперь сво-бод-на-я! Прослушай только, как это звучит, а?
Я кинула косой взгляд на валяющийся на полу голубоватый листочек
из загса. Ну да, ну да… Свидетельство моей нынешней свободы,
ага.
- Нет, сегодня никак! – говорю твердо.
Вообще, у меня были намерения отметить этот день. Наедине с
собой. Я даже в магазине бутылку водки купила, чтобы, как
говорится, напиться и забыться. Бывший мой, наверное, уже укатил
куда-нибудь в путешествие со своей силиконовой куклой, а я вот…
Вернулась в свою пыльную квартиру с парой чемоданов и этой
бутылкой. У меня ведь даже закуски нет!
Положив телефон на край дивана, поднялась на ноги, разминая их,
и оглядела беспорядок.
Эта квартира досталась мне от бабушки еще до брака. Димка
уговаривал продать, да я упрямилась, говорила, что вот будут дети у
нас, им и передадим, а теперь вот сижу тут посреди советской мебели
и пытаюсь склеить себя заново из осколков.
Десять лет брака! Десять, мать их за ногу, лет! И все полетело в
тартарары, стоило перед очами супруга замаячить силиконовым сиськам
его новой секретарши. Все так банально, что аж тошнит! И мало того,
что брак мой треснул, так еще и с работы пришлось уйти в никуда. Не
оставаться же на фирме мужа в положении брошенки, чтоб меня жалели
и шушукались за углом. Нет уж, я себя не на помойке нашла! Итак,
оказывается, они с этой Леночкой кувыркались на протяжении
нескольких месяцев, пока я по клиникам ЭКО бегала и анализы
сдавала. А она мало того, что буферами своими тыкала в лицо мужу,
так еще и залететь от него умудрилась.
- Сука! – со злостью пнула я валяющееся на полу платье.
То самое, в котором год назад мы с Димкой шли на перенос
эмбриончика. Счастливое платье, как я его называла. Правда,
беременность была несчастливой и прервалась в четырнадцать недель,
оставив мне на память несколько фото с узи и одно видео, где моя
девочка махала ручками и ножками, как маленький футболист.
Одинокая слезинка покатилась по щеке, но я вытерла ее упрямо. Не
буду плакать! Еще докажу тебе, козлина, что я достойна большего, и
что у меня будут дети! Не от тебя!
Прошла в кухню, рывком открыла дверцу старенького бабушкиного
«Минска», тарахтевшего, словно трактор, достала бутылку водки и со
стуком водрузила ее на стол. Сейчас отмечу!
Первая рюмка прокатилась по пищеводу, обжигая его, я закашлялась
и судорожно хлебнула воды прямо из-под крана, чтобы затушить пожар
внутри. Голову приятно закружило, кожа лица онемела, пустой желудок
раздраженно сократился, требуя еды.
Слава богу, что сейчас существует доставка. И не надо выходить
из дома, светить на улице заплаканными глазами и избегать людей у
прилавков.
В тот момент, когда я уже собиралась накидать в приложении в
корзину колбасы и чего-нибудь еще, как дверной звонок выдал
трель.
Кого это еще принесло ко мне?
За дверью оказалась моя подруга с пакетом в руках.
- Отойди, давай, видишь, Чип и Дейл приехали, сейчас будем
проводить интенсивную терапию, - отпихнув меня плечом,
пухляшка-Вика протиснулась в узкую прихожую и критически
осмотрелась.
- Ну проходи, - закрыв дверь, я кивнула ей на комнату.
— Вот говорила я тебе, Танька, что инвестиции надо в себя
делать, а не в козла этого, а ты мне все «Димочка такой, Димочка
сякой». Козел твой Димочка винторогий, чтоб ему пусто было! –
возмущенно цокнув языком, прокомментировала она обстановку. – Это ж
надо, в таком говне квартира твоя. Ты ж сдавала ее, вроде? Неужели
люди соглашались в таком бабушатнике жить?
