- Ай, мамочки!
Хруст сломанного каблука совсем не то, что хочешь услышать, когда
опаздываешь на долгожданное собеседование.
Ещё чуть-чуть, и я успею!
Как назло, грузчики оккупировали лифт, неторопливо складируя
чью-то мебель, и мне приходится спускаться по выщербленным
ступенькам нашей старенькой девятиэтажки.
Спина предательски мокнет и новенькая блузка липнет к
позвоночнику. Сумка бьёт по бедру жёсткими уголками, и я ускоряю
бег, но нога предательски соскальзывает.
Громкий крик, неловкий взмах руками в отчаянной попытке
схватиться за перила, вот только поздно: пальцы зачерпывают
воздух.
Кувыркаюсь вниз, ударяясь о жесткие ступени. Боль отдаётся
яркими вспышками во всем теле, выбивая из лёгких оставшийся
кислород.
Мощный удар затылком о холодный кафель, и я теряюсь в кромешной
тьме.
- Леди Эллеринг, вы живы?
Кто?
Какая леди?
С губ срывается протяжный стон. Похоже, у меня сотрясение мозга,
раз начались галлюцинации.
Пытаюсь открыть глаза, но голову заливает горячая волна
сильнейшей боли. С горлу подкатывает тошнота, и я нечеловеческим
усилием переворачиваюсь на бок.
- Нельзя, - укоризненно звучит строгий женский голос, и чьи-то
крепкие руки уверенно возвращают меня на спину. - Позвольте
целителю сделать своё дело. Для вашего же блага, леди.
Хватка незнакомки стальная, как у бульдога. Понимаю, что у меня
нет сил сопротивляться, и покорно расслабляюсь. Может, так мне
станет легче, и странные голоса утихнут?
- Виктория, не волнуйся, все будет хорошо, - в отличие от
женского, мужской голос мягкий и тягучий, как смола. Его
уверенность немного успокаивает, а боль слегка притупляется. - Вы
сильно ударились головой, но мы это поправим.
“Надо же… - мысли жужжат в голове как сонные мухи, отказываясь
складываться в длинные фразы. - Откуда-то знают имя… А, наверное,
увидели паспорт.”
Странная теплая энергия проникает под кожу тысячами мягких
ниточек. Они слегка покачиваются и будто поглаживают оголённые
нервы. Заполняют каждую клеточку тела, щекоча лёгким
покалыванием.
Удивительно, но напряжение покидает тело, а на смену острой боли
приходит спокойствие. Веки тяжелеют, и я неуклонно проваливаюсь в
крепкий сон…
Громкий, требовательный стук бьёт по вискам молотком. Словно
кто-то взял кувалду и лупит со всей дури по железной рельсе.
- Карла, попроси лорда ректора немного подождать, - раздражённо
шепчет мужчина, и в интонации проскальзывает липкий, затаёный
страх.
Лорд ректор?
Вот нелепость! Поскорее бы прийти в сознание.
Сквозь дрему я слышу удаляющиеся шаги, негромкий скрип двери и
едва различимый шепот:
- Лорд Эллеринг, не волнуйтесь, мы скоро законч…
- Я сам решу, когда мне волноваться, Карла. Выйдите и закройте
дверь с другой стороны.
В любое другое время, услышав приятный баритон с чарующей
хрипотцой, я бы извертелась, чтобы рассмотреть его обладателя.
Должно быть, он редкостный красавец!
Но почему меня пробирает дрожь, а внутри всё невольно сжимается
от страха?
- Жива?
Ужас! Что за брезгливые интонации?
Я ж человек, а не животное!
Да и зверькам подобного отношения не пожелаешь.
- Жива, милорд, - с фальшивой невозмутимостью отвечает целитель,
касаясь прохладными подушечками пальцев моего влажного лба. -
Осталось совсем немного.
- Благодарю.
Звучит неискренне.
Скорее бы прийти в себя и убедиться, что я лежу на больничной
койке, а поблизости ворчит хмурая медсестра.
Мне однозначно не нравится этот сон. Однако проснуться не
получается.
Думать становится легче. Боль почти исчезла, а покалывание
становится едва заметным. Ощущаю рядом движение воздуха и слышу
усталое:
- Я закончил, милорд. Леди Эллеринг нужен покой и…
- Вы свободны.
- Но…
Недоброе предчувствие разливается по венам промозглым осенним
холодком. Хочется открыть глаза, схватить целителя за руку и
попросить не оставлять меня вдвоём с этим грубияном.
