– Мамуль, ну чего ты медлишь? Скорее буди эту оборванку! Меня
трясёт от одной мысли, что она ещё здесь!
Тонкий женский голосок, похожий на комариный писк, вонзается в мой
мозг длинной, острой иглой. Пытаюсь шевельнуть пальцами, но
внутренности скручивает от нестерпимой боли.
- Рот закрой, соплячка, - властный голос с неприятной, царапающей
уши хрипотцой, наполняет собой окружающее пространство, вползая в
мой мозг ядовитым туманом.
Я уже поняла, что поторопилась, когда решила вернуться домой после
операции, а не отлежать положенное время в больнице. Однако не
представляла, что очередной приступ скрутит меня в прихожей, и я
потеряю сознание у входной двери, так и не добравшись до
кровати.
Должно быть, сестра пришла проведать меня и вызвала скорую, которая
вернула меня в больницу.
Теперь вот расплачиваюсь за своевольство, подслушивая разговор
соседок по палате.
- Ну ма-а-ам, - капризно тянет избалованная девица. Наверное,
единственный ребёнок в семье, раз позволяет себе действовать на
нервы родительницы. - Меня на части рвёт, когда я вижу её рядом с
Его Светлостью. Эта дрянь ночью прикасалась к нему, будто имеет на
это право! А Гаррэт мой!
Чего?
Так, давайте по порядку.
Кто такой этот Гаррэт?
Какой ещё Светлости?
Только не говорите, что я…
Пытаюсь пошевелиться, но тело отказывается мне подчиняться.
Малейшее движение отзывается волной резкой, невыносимой боли,
похожей на лезвие большого ножа, что мелко-мелко кромсает меня на
части. Перед глазами вспыхивают ослепительно-жёлтые круги, а к
горлу подкатывает тошнота.
- Ай! - верещит на одной ноте маменькина дочка. - Она пошевелилась!
Как думаешь, она нас слышала?
Хотела бы я не слышать…
- Тебе какая разница? - рычит строгая родительница. - Иди лучше,
разбуди герцога. Стой, в таком виде? Бестолочь, всему тебя надо
учить!
Треск рвущейся ткани бьёт по ушам. Слышу кокетливое хихиканье и
приторно-сладкий голосок:
- Ваша Светлость, с пробуждением. Так хорошо?
По мне, так не очень. Но меня никто не спрашивает.
- Ему не слова нужны, а действия, - даёт “опытные” наставления
мать. - Молча зашла и лезешь под одеяло. Он взрослый, здоровый
мужчина, разберётся и без твоего нытья. Будь покорной и делай всё,
что прикажет. Твоя задача - ублажить так, чтобы он забыл о молодой
жене. Всевышний, чему я тебя учила? Или хочешь и дальше
прислуживать господам, раз боги меткой обделили?
Мдэ-э-э, это мамаше палец в рот не клади. Как низко использовать
родную дочь ради собственной выгоды?
- Не хочу-у-у прислуживать, - скулит нахалка, а я изо всех сил
мечтаю снова заснуть и проснуться в привычной обстановке.
- Тогда почему ты ещё здесь? Дай герцогу жаркое, податливое тело. А
вот эту…
Перед глазами по-прежнему чернильная тьма, но могу поспорить, что в
данный момент зарвавшаяся мамаша указывает на меня пальцем. Аж
переносицу жжёт от пристального взгляда.
Кошмар какой-то.
- Мне не привыкать выбрасывать мусор из дворца.
Ох уж этот мерзкий звон цокающих каблучков. Память подбрасывает
худшее воспоминание в моей жизни. Разделившее её на “до и после”.
Навсегда лишившее меня веры в мужчин.
Лёгкий, едва слышный хлопок двери, а через несколько мгновений
скулу обжигает оглушительная пощёчина:
- Подъём! Сказка закончилась!
Распахиваю глаза и понимаю, что это не сон.
Это куда хуже.
Щека пульсирует от резкой боли, вырвав меня из липких объятий
сна. Незнакомая комната, залитая ярким солнечным светом, плывёт
перед глазами.
Где я?
Что происходит?
Это не похоже на городскую больницу.
Скорее, на дом-музей, основанный в здании старинного
особняка.
