Средневековая Италия погрязла в войнах и политических
интригах.
Могущественные, блистающие своим богатством и роскошью Венеция,
Генуя и Милан ищут то возможность сотрудничества между собой, то
повод для войн и распрей.
К началу двадцатых годов XV века, когда в свои владения входил
Ранний Ренессанс, некогда цветущая Генуэзская республика, только
вырвавшаяся из политической зависимости от французов, пыталась
выйти из политического и экономического кризиса, в который страна
окунулась по причине бесцеремонного посягательства соседних
государств на ее земли и колонии.
Одновременно в эти времена обретала расцвет и Венецианская
республика, с которой Генуя полтора века соперничала за господство
над выгодными торговыми путями в водах Средиземного моря.
Многолетние кровопролитные войны и отсутствие согласия между
сторонами приводили лишь к бесчисленным жертвам и потерям. И только
мирный договор смог на какое-то время утихомирить распри между
двумя державами. Однако мир сохранялся лишь на бумагах, — лелея в
памяти былые обиды, и венецианцы, и генуэзцы продолжали взращивать
в своих потомках презрение и ненависть друг к другу. Этим и
пытались воспользоваться прочие страны средневековой Италии, такие,
как Миланское герцогство, искусно вовлекая соперников в сети
политических заговоров.
Бездушно играя в спектакле интриг, каждая из республик
стремилась достичь господства, укрепить свою власть и расширить и
без того многочисленные сокровищницы. Эти непомерные интересы
обрекали их на вечное соперничество, пронося мимо внимания
аристократии глубину внутреннего развития человека, его духовную
сущность, его душевные потребности. Все это привнесло в судьбу
главных героев желание жить и бороться за свои чувства, минуя козни
и предрассудки, принесенные циниками, ослепленными деньгами.
Интриги и политические распри смогли полностью изменить жизнь
главных героев, привнеся в их судьбы всеми гонимую любовь...
Читая роман, не забывайте: отсутствие в исторических мемуарах
каких-либо событий абсолютно не исключает их наличия в
действительности прошлого...
Каролина сошла с гондолы и
бросилась в палаццо сенатора Фоскарини. Внутри стояла привычная
тишина, очевидно, слуги были увлечены домашней работой, а он
отсутствовал.
Синьорина метнулась в кабинет
хозяина, который наудачу оказался открытым. У нее не было времени
думать о последствиях своих действий — обида и отчаяние правили
ею.
Не долго думая, Каролина бросилась к
оружейному шкафу. Дернув за ручку неподдающейся дверцы, она
вспомнила, что у отца та закрывалась на маленький ключик,
хранившийся в письменном столе. И удивительно совпадение, но ключ
от шкафа сенатора лежал в том же месте.
Ее трясущиеся от волнения руки
лихорадочно перебирали ключи на связке, каждым из них пытаясь
попасть в замочную скважину. Наконец та щелкнула, и Каролина
схватила первое, что попалось ей под руку, — аркебузу, стрелявшую
короткими стрелами, которую ей приходилось прежде видеть у герцога.
Внезапный звук шагов позади синьорины заставил ее резко
обернуться.
— Хорошо, что вы уже вернулись,
Каролина! Мне хотелось кое-что…
Представшая картина заставила
сенатора смолкнуть и с изумлением застыть буквально в трех шагах от
невидимого глазу шквала ярости, кружащего вокруг ее тела. Наряду с
неведомой ему прежде ненавистью в потускневшем небесно-голубом
взоре, из ее глаз прямо ему в душу устремился луч презрения,
решительно коснувшийся сердца и оставивший на его краешке
болезненный ожог.
Она резко подняла руку и направила на
Адриано дуло аркебузы. Остановившийся в дверях сенатор оставался
недвижимым, с тревогой и недоумением сосредоточившись на движениях
своей гостьи. Застывшие в глазах слезы красноречиво взывали о
помощи, а предательская дрожь в руках свидетельствовала о страхе,
тщетно пытающемся прикрыть себя мнимой решительностью.
