Темнота навалилась внезапно, словно кто-то опрокинул на небо чернильницу. Ветер ерошил верхушки сосен, и их тени расползались по земле, будто щупальца гигантского спрута.
Я стоял на крыльце и смотрел, как Люська катается на качелях, расположенных прямо при выходе из дома. Было так темно, что мне пришлось включить фонарик на телефоне, но его тусклый свет едва освещал лицо Люськи. Недолго покачавшись, она вдруг завопила что есть мочи, резко вскочила и примчалась ко мне. Лицо её было красным, как вареный рак, волосы взъерошенными, а сердце стучало так громко, словно собиралось вырваться из груди.
– Там кто-то есть, – еле слышно произнесла она и боязливо уткнулась мне под мышку.
Я прижал ее к себе и ласково погладил по голове:
– Не бойся, нет там никого.
Хотя у меня у самого сердце уходило в пятки. А мобильник, на который я молился уже который час, предательски молчал. Папа все не отвечал.
– Есть, – зарыдала Люська.
– Где?
Люська показала рукой в сторону грядок с клубникой, расположенных за домом, и снова уткнулась ко мне, будто норовила спрятаться мне под ветровку.
Мне бы самому сейчас не разреветься.
– Нет там никого, – собрав всю волю в кулак, ответил я.
– Есть, – повторила Люська тихо.
На еле гнущихся ногах я спустился на газон, миновал клумбу с пионами и другими цветами и свернул направо вокруг дома, чтобы идти к огороду. Люська, зажмурившись, осторожно шла вместе со мной. И тут я сам заметил его: мужской силуэт в сером плаще, в соломенной шляпе, перчатках и в солнцезащитных очках. Казалось, он глядел прямо на нас. И не только глядел: махал руками.
Пугало. Конечно, это всего лишь огородное пугало, успокаивал я себя. Вдруг ветер засвистел громче обычного, я вздрогнул от неожиданности, а затем будто спасительный круг завибрировал мой телефон. Звонил папа.
Вспотевшими руками я схватил трубку:
– Где ты?
– Денис, ты чего такой испуганный?
Если я признаюсь, что боюсь огородного пугала, то папа поднимет меня на смех.
– Люська пугала испугалась, – объяснил я, тщетно пытаясь придать голосу нотки безразличия.
– Нашли чего бояться, большая уже девочка.
Если даже Люська, по папиному мнению, большая, то я и подавно. Но я все еще опасливо косился в сторону темного силуэта в шляпе. Конечно, это пугало. Что же еще? И почему я такой трус?
– Просто оно в очках и в шляпе, – пояснил я, проглотив ледяной комок в горле.
– И вас съест, – усмехнулся папа.
– Ты скоро?
– Денис, у меня завал на работе. Вы поужинали?
– Да.
Я начал рассказывать, что мы ели, но папу, похоже, такие мелочи не интересовали.
Он перебил меня со словами:
– Я понял. Раньше утра не смогу приехать. Сможешь Люсю спать уложить?
Кажется, его вопрос не предполагал отрицательного ответа.
– Но мама сказала, что она тоже не приедет. Приехать должен ты, вы же договаривались, – ошарашенно ответил я. – Я же не могу один…
– Что ты не можешь? Что ты опять не можешь?! – перебил меня папа, повысив голос. – Я в твои годы с удовольствием остался бы один. Любой бы остался! Хватит уже от каждого шороха шарахаться.
Пока папа кричал в трубку, я не без волнения дошел до пугала. Люська семенила рядом. Действительно пугало: и чего я боялся? Но одно дело пугало, и совсем другое дело: остаться одному на ночь в доме на опушке леса, где вокруг в основном только заброшенные участки.
– Калитку на замок закрой, если так боишься. И дом запри на два замка, – продолжал наставлять меня папа. – Со спичками не играй.
– При чем ту спички? Как будто я спичек боюсь…
– Денис, в этом лесу никто не водится, – сказал папа. – Включите телевизор на полную громкость, если так боитесь. Окна задерни.
От одной только мысли о том, что мне предстоит провести целую ночь без взрослых, меня пробрал нервный озноб.
