У моего безумия багровый оттенок, почти кровавый. Цвет очень
насыщенный, яркий, и, признаться, я даже люблю его где-то в глубине
души, ведь нельзя не любить то, с чем ты почти намертво сросся,
каждый день привыкая всё сильнее и сильнее. Увязая в этом, как в
болоте. Поэтому когда я в очередной раз вижу кровь на своих руках,
я боюсь только одного – чтобы она не принадлежала тем, кого я люблю
и страшусь потерять.
Каждый чёртов день.
Раньше я думала, что у моего кошмара багровый взгляд. Но
сейчас, глядя в глаза настоящему чудовищу, которое мучало меня на
протяжении долгих лет, не давая спокойно жить, я видела их истинный
цвет. Красным он не был. Это были глаза человека, которого я знала
или считала, что знаю, и теперь наконец-то видела подлинного его,
сбросившего ему самому давно опостылевшую маску.
Он смотрел мне прямо в душу, и все те страхи, что жили во
мне и росли с годами, в один миг вдруг показались такими
бессмысленными и пустыми, что я готова была горько рассмеяться. Я
всё время боялась не того монстра, верила собственным глазам, не
замечая реального чудовища, и вот теперь пожинаю плоды этой самой
слепой уверенности…
Слабость во всём теле почти свела не нет мои шансы выстоять
против него, и я собираю себя буквально по крупицам, чтобы найти
силы для финального аккорда нашей с ним симфонии безумия. Раны и
кровь, струящаяся из них и пропитавшая ещё недавно красивое платье,
уже не имеют значения, как и всё остальное. Вечно ничто не длится,
и этому ужасу тоже наступает закономерный конец. Я почти чувствую
его на кончике языка, почти верю в собственную победу, в глубине
души осознавая, какой ценой она мне достанется. Но сожалений нет,
так что упасть с высоты будет не так уж больно.
Стальная рука сжимается на моём горле, когда он оказывается
непозволительно близко, приподнимает меня над землёй, будто я
невесомая, и мне ничего не остаётся, кроме как перебирать ногами в
воздухе, пока убийца тащит меня к самому обрыву.
─ Станцуем на краю пропасти, Вишенка? ─ вкрадчивый голос и
лицо, оказавшееся в миллиметрах от моего, но на сей раз я готова к
этой близости.
Промозглый ветер треплет волосы, бросая в лицо холодные
капли моросящего дождя, и я наслаждаюсь этой свежестью в последний
раз.
─ Это будет наш последний танец. ─ Почти безразличные слова,
и мой кинжал, сформировавшийся в ладони, легко входит в плоть едва
успевшего удивиться такому повороту чудовища.
Вот и всё. Осталась малость.
Полёт оказался стремителен и короток, но мне чудилось, что
прошла целая вечность.
Вниз мы падали вместе, а приземлялась я уже одна. Прямо в
ледяные объятия бушующих волн с оттенком цвета крови, которые
вскоре сомкнулись над головой.
Из-под покрова темноты,
Из чёрной ямы адских мук
Благодарю богов любых
За свой непокорённый дух
(с).
Слабый луч рассветного солнца скользнул в окно сквозь
серебристые низкие тучи, когда я уже не спала. Я стояла и смотрела,
как пробуждается сонный город, наслаждаясь видом, который,
возможно, в последний раз имею счастье лицезреть, поэтому старалась
запечатлеть его в памяти именно таким.
Как раз в это самое мгновение неспящий напротив сосед, заметил
меня. Сонная блондинистая морда взъерошенного Князева в одних
пижамных штанах показалась в как всегда не зашторенном окне, и
оборотень, заметив меня, улыбнулся, сложил указательный и средний
пальцы в знаке «победы», а затем, напомнив о том, что у него
творится в голове, высунул проколотый язык, демонстрируя всем
известное действие. Я же козырнула ему, согнув все пальцы, кроме
среднего, и на этом наш обмен любезностями был закончен. Зараза
пушистая.
