─ Пожалуй, ты моё самое лучшее творение, ─ признал вампир, глядя
на огромный пульсирующий кокон, висящий под потолком тёмной пещеры
– плотная оболочка вот-вот прорвётся, и тогда станет ясно,
получилось ли у него задуманное или можно уже и себя хоронить.
Прошло несколько месяцев после того, как Роланд вытащил Громова,
обгоревшего, как головёшка, из поместья, где феникс попытался
свершить свою месть, сжигая дотла дом Залесских, и ни у кого не
осталось сомнений, что Ник мог бы выжить. Однако так же никто не
мог даже предположить, что сейчас происходит с его телом в этой
жуткой живой капсуле с выступающими тёмно-алыми прожилками вен,
вздувающимися в такт вампирскому сердцу.
С каждым новым ударом пульс учащался, разгоняя кровь по
застывшему в неудобной позе телу, начавшему сперва слабо
шевелиться, а затем дёргаться всё сильнее, точно пытаясь
самостоятельно выбраться наружу. Чёрный пёс бегал вокруг
подозрительной штуковины, где сейчас был заперт его хозяин, и
настороженно порыкивал, но не рисковал кидаться – он знал, что
вот-вот произойдёт нечто удивительное.
─ Погоди, приятель, ─ усмехнулся вампир, успевший привыкнуть в
теневому за это время, и даже подружиться с ним. ─ Совсем немного
осталось.
Где-то на улице перестал завывать ветер, бушевавший вот уже
несколько дней вместе с непрекращающимся дождём и снегом, что в
этих местах не являлось необычным. Но природа вдруг замерла в
ожидании, звуки внешнего мира больше не доносились до чутких ушей
Роланда, который так же застыл, вскоре услышав, наконец, как
трескается кокон.
Пару мгновений не происходило ровным счётом ничего, и
неестественная тишина, образовавшаяся следом, показалась звенящей,
однако тут же пространство пещеры заполнился звуками тяжёлого
дыхания, а затем на каменный пол вывалился и сам Ник – обнажённый,
покрытый розоватой слизью и полностью растерянный.
─ Какого демона...? Где я? ─ только и мог вымолвить вампир, не в
силах осознать действительность. После месяцев, проведённых в этом
заточении, к мужчине с трудом возвращалась память и чувство
ориентации. Всё то время он ощущал себя словно в вязком киселе,
полностью потеряв себя, даже не осознавая, что именно происходит за
пределами этой боли, и единственным якорем, удерживающим от смерти,
по-прежнему была она…
─ С возвращением в мир живых, ─ поприветствовал его Роланд,
накидывая на плечи покрывало и присаживаясь напротив с протянутым
бокалом свежей крови. ─ Я уже начал думать, что всё без толку.
Приняв ёмкость подрагивающей рукой, вампир осушил всё до капли,
и мрачный взгляд, которым он обвёл временное пристанище, отчего-то
напряг мужчину. Раньше он не замечал за Ником такого, не чувствовал
в нём этой первозданной тьмы, готовой вот-вот поглотить всё вокруг,
однако, рассматривая его сейчас, чувствуя эманации его природной
магии, понял, что с прежним Громовым покончено.
Ник же, придя к чуть более осознанному состоянию, признал, что
чувствует себя как-то иначе. Он уже умирал пару раз, и всё
проходило вполне естественно, но теперь даже тело ощущалось
несколько иначе – казалось, зверь уже не сидел внутри, а вполне
свободно прикрывал его спину, и в любую минуту бросится на
притаившегося рядом врага.
Теперь-то ему были ясны, как день слова погибшего Оракула.
«Ты должен умереть, чтобы её спасти…»
Громов тут же вспомнил, как они его хоронили, а потом
болезненными вспышками стали приходить и остальные воспоминания,
раз за разом причиняя неимоверные страдания. Пожар в поместье,
нападение, неистовая, адская боль о чужого пламени и…
─ Рина… ─ просипел он, а потом поднял воспалённый, абсолютно
алый взгляд на вампира. ─ Что с ней? Почему я её совсем не
чувствую?
