Женское горло. Такое белое, хрупкое.
Почти прозрачная кожа.
Зверь внутри ревел. Выл, требовал
вцепиться в это горло зубами, разорвать ненадежную плоть. Ощутить,
как щекочет ноздри ее терпкий запах. Заставить замолчать.
Он шагнул вперед, чтобы рывком
опрокинуть жертву навзничь, подмять под себя. И в следующий миг уже
прижимал ее к земле своим весом, сжимая пальцами нежную шею, и
женская шелковая плоть податливо принимала его, а белеющее во тьме
тело жарко выгибалось навстречу, доводя до вершины наслаждения
одной только уступчивой покорностью. По позвоночнику прошла горячая
волна, предвещая разрядку, он замер... и проснулся.
Вольфгер Лейт выругался, осознав себя
в собственном доме, в своей постели. Женщина, не дававшая ему
спокойно жить днем, вступила в сговор с близящимся полнолунием и
теперь принялась отравлять ему жизнь и ночью.
Вервольф громко и не особенно
стесняясь в выражениях охарактеризовал собственную мохнатую
сущность, всех ее родичей и предков до десятого колена. Потом —
работу, начальство и высокомерную стерву. А потом богов Новых и на
всякий случай еще и Старых, несмотря на то, что жрецы утверждали,
что от дел, а соответственно и от ответственности за происходящее в
этом мире, они отошли.
После чего почувствовал, что ему
малость полегчало, перевернулся на другой бок и уснул.
Шел шестой час, и его смена должна
была вот-вот закончиться. Капитан шестого отделения Лидийской
стражи Вольфгер Лейт уныло слушал посетительницу, стараясь
удерживать на лице заинтересованное выражение и не слишком часто
смотреть на часы. Корнелия Сильверс, человек, сорока девяти лет от
роду, уроженка Лидия, вдова, надоела Вольфгеру до изжоги.
Некоторое время назад дама
познакомилась с молодым человеком, приехавшим в Лидий из глубины
материка. Молодой человек был обаятелен, галантен и хорош собой,
оказывал даме ненавязчивые и приятные знаки внимания — словом, вел
себя в высшей степени галантно. Некоторое время они общались,
встречаясь то там, то здесь, предавались совместным прогулкам, пока
не стало понятно, что связывает их нечто большее, чем взаимная
приязнь.
Молодой человек хотел сделать своей
даме предложение руки и сердца, и более чем солидная разница в
возрасте его не останавливала. Да вот беда — материальный достаток
у него был более чем скромный, а жить за счет жены он не желал — не
хотел осуждающих взглядов соседей и перешептываний за спинами. И
предлагал подождать, пока он накопит денег на собственное дело. У
него даже есть идея, но не хватает первоначального капитала.
Женщина, ослепленная чувством, предложила ему помощь.
Корнелия Сильверс взяла у лидийского
ростовщика две тысячи золотом — это чуть больше, чем зарабатывает
за год мастер средней руки — и передала всю сумму своему избраннику
с тем, чтобы он вложил эти средства в дело. Тот с
благодарностью принял деньги и пропал.
А долг остался.
Эдварс Риверсон, следователь,
занимавшийся ее делом, отчаялся объяснить женщине, что ничего не
может сделать. Даже случись им разыскать мошенника — расписки
влюбленная дама с него не взяла — вернуть всю сумму или хотя бы ее
часть ей никто не обещал. А то, что не женился — так за это в
тюрьму не сажают.
И теперь вдова обивала порог кабинета
начальника шестого отделения стражи, жаловалась, грозилась и
требовала.
Лейт сморщился, как от зубной
боли.
И когда в дверь постучал сержант
Руперт Кост, вздохнул с облегчением.
— Капитан, у нас ЧП!
Ивонна Эшли, человек, двадцати двух
лет, не замужем, лежала на спине в рабочем кабинете своего
работодателя, Николаса Корвина. Строгое серое платье задралось,
неприлично обнажив ноги существенно выше щиколоток. Белый передник
сбился на бок. Накрахмаленный чепчик отлетел в сторону и был
безжалостно растоптан.
