1876 год.
Чем выше ты забираешься в горы, тем ближе находишься к Богу. Разве есть что-то более неповторимое и величественное, чем стремящиеся ввысь горные кряжи, чьи изломанные пики достают до самого лазоревого небосвода в погожий день, а в ненастье разрывают в клочья тяжелое ватное одеяло чернильных туч, угрюмо нависающих над землей. В закатном небе, когда игра света окрашивает все в причудливые полутона, горы предстают во всем своем великолепии царственного чертога, в незапамятные времена возведенного самой природой. Горы манят своими сокровенными тайнами, обещая усталому страннику удивительный путь в неизведанное. Стоит задуматься, какие древние секреты хранят молчаливые камни?!
Если бы Алим был рожден поэтом, то непременно сложил бы песню в честь уникальной красоты родного края. Однако этот невысокий кривоногий черкес с упрямым взглядом из-под почти сросшихся на переносице мохнатых бровей не умел выразить словами то, что чувствовала его душа. Вздохнув полной грудью чистейший горный воздух и окинув пристальным взглядом расстилающееся перед ним ущелье, чабан поспешно зашагал дальше по тропе.
Его товарищи ушли вперед версты на три, погнав стадо баранов в сторону аула. И лишь Алим отстал от остальных. Старший чабан Азамат – вечно сердитый мужик с густой кудрявой бородкой – велел ему отыскать отбившегося от стада барашка, и Алим вот уже битый час лазил по ущелью в поисках невесть куда запропавшего глупого животного.
Успеть возвратиться в аул нужно было еще затемно. И хотя Алим знал каждую извилистую, поросшую мхом и травой тропку, каждый ручеек в этих местах, как самого себя, он не хотел бы заночевать здесь под открытым небом. Поговаривали, что не так давно неподалеку слышали лай шакала. Эти ночные твари редко действуют в одиночку и могут быть опасны. Алим знал не понаслышке о случаях, когда стая нападала на людей, и не желал встретиться с опасным хищником лицом к лицу.
Бросив хмурый взгляд на небо, которое постепенно начало менять свой цвет с прозрачно-голубого на пепельно-серый, и отметив про себя, что ночью может разразиться гроза, Алим невольно ускорил шаг. Перебравшись через каменную осыпь, перегородившую ему дальнейший путь, чабан неожиданно увидел перед собой обширную трещину в скале. Странно, но раньше ничего подобного здесь не было. Видимо недавний обвал, вызвавший камнепад, обнажил ранее скрытый человеческому глазу проход в глубину горной породы.
Алим с любопытством заглянул внутрь. Слабый солнечный луч выглянул из-за набежавшего облака и скользнул внутрь глубокой расщелины. Там, в глубине, что-то сверкнуло. Чабан задумчиво потер щетинистый подбородок. Внезапно из лаза на него повеяло мертвенным холодом. Алим передернул плечами и зябко поежился, пробормотав себе под нос, что лучше бы ему убраться подальше отсюда подобру-поздорову. Однако природное любопытство перевесило доводы рассудка, и Алим решительно протиснулся в щель, порвав при этом об острую зазубрину каменного выступа рукав своего суконного бешмета.
Подождав, пока глаза привыкнут к пещерному сумраку, чабан огляделся. Поначалу он не заметил ничего необычного. Сделав пару шагов вперед, Алим сообразил, что проход с низким каменным сводом ведет его дальше вглубь, постепенно расширяясь. Повертев головой по сторонам и отыскав сухую ветку, валявшуюся у него под ногами, он запалил ее, используя, как факел, а затем вновь принялся исследовать лаз.
Пригибаясь, Алим двинулся дальше и вскоре уперся в тяжелую железную дверь. Первое, что пришло на ум оторопевшему от удивления чабану, было: «Что за чудеса? Неужто я наткнулся на чей-то схорон? Или это старый заброшенный могильник?»
Немного потоптавшись на месте, Алим с опаской дотронулся до двери, подергав ее. Та поддалась, а затем под нажимом со скрипом отворилась, впуская пастуха внутрь. Сделав робкий шаг вперед, он очутился в большой округлой пещере. В слабом свете тлеющего факела Алим разглядел перед собой человеческие фигуры, сидящие прямо на полу, скрестив ноги, и застывшие, словно каменные изваяния. Их было двое: великовозрастный муж в одежде, напоминающей рясу священнослужителя, и простоволосая женщина в одной холщовой длиннополой рубахе. Прямо перед мужем лежала раскрытая книга в кожаном перелете. Вокруг были разложены золотые и серебряные предметы явно религиозного назначения, а на указательном пальце женщины красовался большой старинный перстень.
