Всё тот же сон.
Она знает, что происходящее не реально.
Это не предсказание, не пророчество. Всё уже случилось,
давным-давно.
Но от этого ей не менее жутко. Даже более, потому что она знает,
что будет дальше.
Трупные мухи с надрывным жужжанием кружат над павшими. Тела
повсюду. Молодые, старые, мужчины, женщины, дети.
Она идёт по улицам, на которых только час назад кипела
жизнь.
Щербатые камни мостовой неприятно холодят босые ноги. Белая
рубашка развевается на ветру, путаясь в коленях насмешкой над
царящим вокруг тленом. Светлая, праздничная шелковистая ткань
совершенно не к месту на похоронах. А несколько тысяч жителей этого
приморского городка даже похоронить не удалось.
Заклятие не пощадило никого, в разы ускорив процесс разложения.
Вонь стоит неимоверная. На некоторых телах уже полностью облезла
плоть, обнажая глянцево поблёскивающие кости.
Уже завтра город будет пуст и чист. Органика разложится
окончательно, кости рассыплются в прах, весенний ветерок унесёт
запах тлена.
Через десять лет заброшенные строения зарастут травой и
кустарником. Селиться в проклятом месте заново желающих не
найдётся.
Пятьсот лет спустя события станут легендой. Страшной сказкой,
передаваемой в эльфийских семьях из поколения в поколение с
наказом: «Не подпускай людей к себе, не позволяй им приблизиться к
тем кто тебе дорог на расстояние магического удара».
Эльфийские царства замкнутся в себе, выслав всех человеческих
поселенцев и наглухо перекрыв границы. Применить санкции и пойти
войной на людей они побоятся – при такой магической мощи
рассчитывать на победу не приходится.
Слишком уж много среди них магов, особенно боевых, тягаться с
которыми у эльфийских лекарей и природников нет ни сил, ни желания.
Куда проще оказалось запереть немногочисленные горные тропы,
ведущие в Эллирию.
Шли годы. Хроники стали легендами, очевидцы, даже их дети,
отправились в мир иной. Вечно не способны жить даже эльфы. Они,
конечно, долгожители по сравнению с людьми – триста лет против
девяноста-ста в лучшем случае. Но и они не бессмертны.
В отличие от неё.
Дан
Данатриэль из Царства Цветущей Весны уверенно шёл по коридорам
академии, ловя на себе заинтересованные, игривые и откровенно
приглашающие взгляды. Неизвестно, почему человеческие женщины
считали острые уши и тонкие черты лица эльфийского народа настолько
привлекательными, что готовы были сами бросаться на любого
представителя его расы, но ему это внимание встряло острой рыбной
костью поперёк горла. И не плюнешь, и не проглотишь. Заводить
романы с человечками ему категорически запретил глава Дома
Целителей, а игнорируемые женщины, оскорблённые в лучших чувствах,
становились всё наглее и навязчивее.
Приходилось держать себя холодно и неприступно, заранее создавая
имидж следующим представителям эльфийской расы. Дану это было не
сложно – он и в повседневной жизни был довольно холоден и
расчётлив. Потому его, в частности, и послали к людям. В нём не
было порывистости, спонтанности и непредсказуемости, свойственной
большинству эльфов. Он предпочитал всегда всё раскладывать по
полочкам, как буквально, так и фигурально. И если человечки под
запретом – значит, их просто не существует.
На нём лежала ответственность, как на первом эльфийском
преподавателе в Академии Магии, и он не мог подвести свой
народ.
Огорчало его только поведение соотечественников, особенно
молодых, недавно прибывших в Академию. Прискорбная распутность юных
эльфов грозила разрушить тщательно создаваемый им имидж. Два дня
как заселившиеся в студенческое общежитие парни создали переполох в
женском крыле, попытавшись пробраться в него ночью. Если бы не
бдительность вахтёрши и не визг не ожидавших подобного девушек – о
чём они потом пожалели, когда разглядели, кто к ним собственно
залез в комнату, но было уже поздно – кто знает, чем бы дело
закончилось. А так обошлось извинениями хулиганов и заверениями в
том, что они просто стороны перепутали.
