Глава 1. Заброшенное святилище
Ивар Кринсон остановился на пороге разрушенной кузницы, ощущая, как холодный северный ветер пробирается сквозь дыры в крыше и свистит между обломками каменных стен. Снег лежал толстым слоем на том, что когда-то было наковальней мастера, превращая металл в белый холм забвения. Три года он не видел этого места. Три года, как покинул родные земли с клеймом убийцы на лбу и проклятьем на устах.
– Чертова память, – пробормотал он, сжимая рукоять боевого топора за спиной.
Оружие откликнулось на его прикосновение едва заметной вибрацией, словно живое существо, почуявшее запах дома. Ивар нахмурился. Топор вел себя странно последние недели – то тяжелел в руках без причины, то, наоборот, становился легким как перышко. А вчера ночью он проснулся от того, что металл лезвия светился тусклым голубоватым светом.
Старые суеверия. Не более того.
Ивар шагнул внутрь, сапоги хрустнули по замерзшему пеплу. Здесь когда-то работал Харгрим Железная Рука, лучший кузнец клана Кринсонов. Именно он выковал этот топор для отца Ивара, вложив в сталь что-то большее, чем мастерство – секреты, передававшиеся от кузнеца к кузнецу на протяжении столетий. Харгрим умер в ту же ночь, когда обвинили Ивара. Сердце не выдержало позора, сказали люди. Но Ивар знал правду: старик умер от страха. От страха перед тем, что его творение попало в руки изгнанника.
Воин обошел остатки кузницы, разглядывая знакомые очертания под снегом. Там, где стояли мехи – груда обугленных досок. Там, где хранились инструменты – только ржавые обломки. Огонь, пожравший это место, был не обычным. Слишком жарким, слишком голодным. Словно кто-то хотел стереть не только строение, но и память о нем.
Ивар подошел к дальней стене, той самой, где Харгрим хранил свои самые ценные заготовки. Камни здесь почернели от жара, но выстояли. И тут он увидел это.
Знак.
Выжженный прямо в камне, размером с ладонь взрослого мужчины. Линии его были четкими, словно кто-то выводил их раскаленным железом по живому мясу. Но это не было похоже ни на один символ, который Ивар знал. Не руны северян, не письмена южных королевств, не магические знаки восточных чародеев. Что-то совершенно иное. Что-то… древнее.
В центре знака переплетались три линии, образуя подобие треугольника, но не совсем. Каждая линия изгибалась, словно пытаясь убежать от двух других, но в итоге все равно смыкалась с ними. По краям знака вились странные завитки, напоминающие одновременно языки пламени и капли воды. А в самом центре, там, где сходились три линии, зияла крошечная точка. Дыра в камне. Словно кто-то высверлил ее тонким сверлом.
Ивар протянул руку к знаку, но не коснулся его. Что-то удерживало его. Инстинкт воина, годами учившегося распознавать опасность.
И тут топор зазвенел.
Не просто завибрировал, как раньше, а издал чистый, звонкий звук, словно по лезвию ударили молотом. Ивар рванул оружие с плеч, держа двумя руками. Металл пульсировал голубым светом, а в ушах воина зазвучало что-то похожее на далекую музыку. Мелодия была печальной и тревожной одновременно, словно песня о чем-то потерянном навсегда.
– Что за чертовщина? – выдохнул Ивар.
Топор потянуло к знаку на стене. Не метафорически – буквально потянуло, словно невидимая рука тащила оружие вперед. Ивар сопротивлялся, но сила была неумолимой. Лезвие топора коснулось выжженного символа.
И мир взорвался светом.
Ивар почувствовал, как его поднимает и швыряет назад. Он ударился о противоположную стену, но боли не было. Была только странная невесомость, словно он падал вверх. Звуки кузницы – скрип досок под ветром, шорох снега – стали приглушенными, далекими. А потом он услышал голос.
