- Доигралась? Я же говорила тебе, что доиграешься, дрянь!
Мать орала. Бледная кожа обтянула скулы, глаза лихорадочно
блестели. Я со странным упоением смотрела, как злость искажает её
красивые черты, пока мои руки сжимали проклятое письмо.
- Саель, отстань от неё, - попросил отец, но его голос казался
грустным, неуверенным. - Девочке и так не сладко.
- Из-за твоей доброты эта дешёвка и порочит нашу семью!
- Саэль!
Теперь голос отца налился гневом, и мать вздрогнула.
Притихла.
- Ты перегибаешь, - мягче добавил наиболее разумный из моих
родителей.
И дальше - то, что поражало меня всегда. Удивительная, блаженная
тишина. Мать не может ему перечить. Смотрит на меня с ненавистью,
сжимает губы - но глотает злость и все новые ядовитые слова. Потому
что уже давно не свободна, потому что слово мужчины в доме -
закон.
Я глубоко вздохнула, впиваясь ногтями в ненавистную бумагу,
причину вспыхнувшего скандала.
Казалось бы, когда тебе пишут от имени самого Чёрного Короля -
это высочайшая честь.
“Лорин Ди’Амар. Вы попали в число избранных для отбора его
величества Миронара, сына Тралрима, правителя всей Элии“, -
сообщало письмо. И продолжало сыпать титулами, обещать почести и
неземную благодать.
Но было и другое.
Во-первых, я надеялась, что не стану ничьей невестой в ближайшее
время.
Во-вторых, послание было подписано рукой самого господина
Шардиса, советника короля. Я ещё помнила, как этот жестокий, сухой
мужчина сорока семи лет рассказывал, насколько хорошо мне будет под
его крылом, в роли послушной жены.
- Ты не так уж ценна, Лорин, - звучали в памяти его слова. -
Зачем корчишь из себя королеву? Высшие одарили тебя силой и
смазливым лицом, но скоро твоё время пройдёт. Тебе уже двадцать,
женская красота ужасно недолговечна, и если сейчас ты наслаждаешься
вниманием лучших мужчин, то через пару лет будешь рада продать себя
любому обнищавшему аристократу. Лучше меня ты никого не найдёшь. Я
соглашаюсь на этот брак потому что знаю, как научить женщину
скромности, хотя о твоём жутком норове ходят слухи, девочка.
Худшее предложение руки, которое я слышала. Мне есть, с чем
сравнивать. Шардис был моим женихом - шестым по счёту, и в этом
столько же невысказанной горечи, сколько в глазах моей матери.
Ещё одно письмо прилагалось к официальному, и острым смыслом,
сквозящим между его строк, можно было резать металл.
“Годарт Ди’Амар, я хочу, чтобы эти строки помимо вас прочла ваша
младшая дочь - в конце концов, вы достаточно распустили её, чтобы
подпускать к своим делам. Как мы выяснили с Лорин при последнем
разговоре, я недостаточно хорош для неё. С болью и горечью, я
принимаю её решение, но хочу сделать прощальный подарок вашей
вежливой семье. Он в соседнем конверте. Если ваша дочь считает, что
я её не заслуживаю, я вижу лишь одно решение - дать ей возможность
показать, что она достойна большего. Предложить её сердце самому
владыке Миронару, и пусть он нас рассудит.
Теперь в его власти решить, чью руку получит Лорин: его, мою или
же любого из его верных слуг, какое бы положение они ни
занимали”.
- Лорин, - голос отца вернул в реальность. - Если откажешься… я
правда хочу, чтобы ты могла отказаться.
- Но я не могу?
- А как ты думаешь, пустоголовая бестолочь? - снова взвилась
мать. - За тобой прислали карету и людей самого короля! Ты
оскорбила советника! Хочешь ещё с владыкой поиграть, чтобы нашу
семью пустили по миру - такого ты добиваешься все эти годы?!
- Саэль… - в голосе отца уже не слышалось гнева, только
усталость.
Если честно, я сама чувствовала себя выпотрошенной куклой,
которую вскрыли тупым ножом. Хотели причинить боль, а нашли внутри
солому и труху. Истерики матери всегда действовали на меня подобным
образом.
