— Ром, уходи, а, — Мила упрямо взглянула парню в глаза. Ей
просто хотелось, чтобы он покинул стены ее небольшой квартирки.
Интересно, как все меняется. Каких-то два года прошло, а
чувства, испытываемые ранее: смущение, даже стыд из-за собственного
положения, непокидающее ощущение собственной ущербности — все
выветрилось и растворилось во времени. В памяти осталась лишь
тлеющая обида и нечто, похожее на ноющую, никак не желавшую
отступать боль.
— Я помочь вообще-то хочу.
Помочь. Мила грустно улыбнулась и задержала дыхание.
Предательские слезы так и норовили выступить из глаз. Когда-то она
нуждалась в его помощи. В простой поддержке. Добром слове. Рома ей
этого не дал, зато оставил после себя разбитое, израненное
сердце.
— Однажды, ты уже помог, — отозвалась девушка, как только
вернула себе самообладание, — попользовался мною, а потом выбросил,
как ставшего ненужным щенка, потому что щенок-то непородистый, так
— дворняжка.
— Мил. Я тогда не знал, — Рома переминался с ноги на ногу, то и
дело переводя взгляд с одной стены на другую.
Безусловно, ему было некомфортно, но Мила вовсе не собиралась
облегчать ему задачу. Раз пришел, значит, совесть замучила. Пусть.
Мила усмехнулась, тряхнула головой, отгоняя ненужные воспоминания о
прошлом. Их с Ромой прошлом. Нет, пусть та Мила, та наивная
девочка, поверившая в сказку о прекрасном принце, остается в
прошлом, там, где ее запечатали, похоронили и забыли.
— Конечно, откуда тебе было знать, что у меня умерла мама, а
отец слег с инсультом через пару месяцев. Ты на курортах зависал,
тусил с такими же богатыми мажорчиками.
— Ты могла просто позвонить.
— Да что ты? Ты даже не смотрел в мою сторону при своих дружках,
сестре... Знаешь, может, Волков и чудила, но честный, он никогда не
притворялся, что ему есть до меня дело, а ты... Ты ведь презирал
меня, когда я в грид-герл пошла…
Она замолчала, отвела взгляд. Воспоминания все же обрушились на
нее нежданным вихрем. Голова закружилась, где-то на задворках
сознания зазвучали сказанные Ромой слова:
«Ты ведь не думала, что это навсегда»
Вдохнув побольше воздуха, Мила вновь посмотрела на топчущегося в
ее небольшой прихожей парня.
— Два года прошло, Ром, я уже давно в тебе не нуждаюсь.
Почти двумя годами ранее
«Спокойно, Милка, спокойно» — повторяла про себя Журавлева,
сжимая кулаки с такой силой, что даже коротко подстриженные ногти
больно впивались в кожу.
Мила бесконечно напоминала себе о необходимости делать вдох и
выдох. Казалось, из помещения выкачали весь имевшийся в нем
кислород и дышать с каждой секундой становилось все сложнее. Словно
издалека зазвучал голос учительницы. Мила едва разбирала слова. Они
будто пробивались сквозь толщу воды и едва доносились до слуха
Журавлевой.
— Знакомьтесь, ребята, Людмила Журавлева, с сегодняшнего дня она
ученица десятого «А», — с каким-то особым энтузиазмом представила
Милу женщина, привлекая тем самым внимание малозаинтересованных
одноклассников к новенькой.
Если ранее Мила чувствовала себя некомфортно, то теперь ей и
вовсе захотелось сбежать из класса. И зачем только она перевелась в
этот лицей? Мила не хотела, но отказать матери и отцу не смогла. Ей
казалось, что она совсем не предназначена для этого места, уж
больно интересный здесь был контингент. Все из обеспеченных семей,
привыкшие получать желаемое по щелчку пальцев. Что ей делать среди
таких, как они? Но крестная — директриса лицея — предложила, а мать
Милы, не думая, согласилась. Финансово они вполне тянули, но даже
так Миле совсем не нравилась эта идея.
Она прекрасно чувствовала себя в своей, самой обычной
общеобразовательной школе, и вовсе не тянулась на вершину олимпа.
Первый лицей ее никогда не интересовал, все знали, что учатся там
одни мажоры, детишки влиятельных и богатых родителей. Ничего
хорошего Мила от этого места не ждала. Однако, стоит заметить,
знания здесь в самом деле давали хорошие, этого у данного учебного
заведения было не отнять. Мила не знала, как именно ее крестной
удавалось держать лицей в ежовых рукавицах, но факт был налицо.
Говорили, что ее побаивались даже влиятельные дяди и тети.
