Музыка, если это музыка. всегда витает в воздухе.
Кто-то умеет поймать её в невод памяти, кому-то это не дано,
и кидается он за нею в омут вечности, в чём был…
Тишину бездонного поднебесья нарушали внятные звуки осторожных шагов. То последыш ливня касался мокрыми босыми пятками настеленной загодя листвы.
Небо было тихо, умытый ливнем воздух по-утреннему свеж, но земля едва успевала поворачиваться, подставляя бока под дождь, что крадучись, от ствола к стволу, пробирался по лесу, трогая с нежною мечтательной улыбкой гранитных колонн осин, белого мрамора берёз и прочих, не менее ценных, потрафляющих более основательности, нежели роскошеству.
Тот дождь не мог не таиться, ибо ливень, которого сопровождал, уже отбыл туда, где его заждались или наперекор. Но как ни выдумывай причин быть, теперь пришёл его черёд, дождя, припрятанного запазухой листвы и занавесом тумана.
Он верно был в сговоре с самим лесом, иначе не объяснить, отчего в ладошке даже самого малого листа было припрятано довольно воды: от весомой, пролитой с небес лужицы, собранной из многих капель, до брызг капели, – невидной, заметной только лишь заденешь рукавом проходящий мимо куст, да окажешься как бы ни с чего мокрым, так что сухими останутся только подошвы. Ежели, конечно, не случилось перед тем потревожить зеркальной поверхности налитого в дорожную колею неба.
Полные дождевой водой канавы и овраги не торопились выпить её всю разом, но цедили сквозь зелёные усы трав и мягкую щетину мха.
Сосновые иглы делали «козу», забавляясь с листьями дуба, кой не считали зазорным брать с пауков и божьих коровок за перевоз от берега до берега. С первых они тянули шелка, а с весёлых жучков, вероятно, песни, которых никто никогда не слыхивал.
А в тени лозы дождь играл на перевёрнутых кверху дном вёдрах нечто, схожее с тихим колокольным перезвоном. Заучивая подслушанное у ветра однажды, он повторял без счёта, дабы после сыграть где-нибудь, для кого-то, кто сделает шаг в сторону от суеты и станет слушать прикрыв глаза:
– Тан, та-да-там, та-дам, та-дам…
А вы думали, чей у курантов глас?! То-то и оно…
Музыка, если это музыка. всегда витает в воздухе.
Люди из гаража – наше особенное достояние. Умелые во всём. Начиная от "починить замок" до "латания душевных пробоин"…
В раннем детстве, с серьёзным видом они разбирают игрушечные машинки, в юности по винтикам мотоцикл, потом уж приходит время техники посерьёзнее.
Впрочем… Что может быть серьёзнее для мальчишки, чем приладить на место колёса, закрепить кузов до щелчка, проверить, надёжен ли руль. Такой мальчишка доверяет только себе и своему умению закрутить так, чтобы держалось, ибо он чувствует, понимает – когда стоит ещё чуток поднажать, а когда уже хватит.
И конечно, бывало он шалил, щеголяя умением зежечь спичку двумя пальцами левой руки о коробок, не без того, но какой радостью у него загорались глаза при возможности разобраться в том, что ещё не попадало в его руки.
Есть среди моих приятелей такой же. Как-то раз я поинтересовался у него, в чём секрет его умения разбираться во всём, и он ответил, что никакого секрета нет, просто отец приносил ему каждый день новую игрушку.
– Которую я неизменно проверял на «как это тут всё устроено».
– И не ругали родители?
– Нет, что ты! Поощряли пытливость! Знаешь… я тут вспомнил, как однажды отец подарил мне клюшку. Замечательную, крепкую, красивую… И вот у всех разбиваются, а у меня нет! Как назло прямо. я уж и так её, и эдак. Пришлось ломать насильно.
– Как это?!
– Ну, как-как, – сунул в отверстие бетонного забора, согнул, она и хрястнула. С неохотой, натужно, но поддалась. Так слоны делают в зоопарке с палками, я видел.
