— Соня! — шипит моя новая подруга, с
которой я познакомилась в самолёте. Тоже любительница истории
древних цивилизаций, только не такая авантюристка, как я. — Тебя
оштрафуют или вовсе посадят в тюрьму! Ты представляешь, как в
Мексике выглядят тюрьмы?!
— Хватит драмы, мать! — шикаю,
поправляя сползающую шляпку и сдувая прилипшую от жары прядь к
щеке. — Я не для того почти пятьдесят долларов отдала, чтобы просто
смотреть на пирамиды. Тем более дверка-то открыта! Посмотрим, что
внутри и сразу обратно.
— А отдашь ещё больше, когда тебя
поймают, — ворчит девушка, удерживая меня и поглядывая на
удаляющуюся группу таких же, как и мы, туристов вслед за местным
гидом.
— Постой тут, если боишься, я быстро
пройдусь, сфоткаюсь и вернусь, — машу рукой и, сгорбившись, юркаю в
небольшой просвет в каменной стене пирамиды.
Включив на телефоне фонарик,
восхищённо осматриваю пещерный комплекс. Это место буквально дышит
таинственностью, сакральностью и древностью. Каменные стены
пропитаны историей Майя. И я чувствую её. А ещё здесь прохладно,
что тоже не может не радовать.
Расслабленно выдохнув, прислоняюсь к
стене и раздаётся щелчок. Испуганно дёрнувшись, отпрыгиваю на
другую сторону и свечу фонариком. Та стена чуть отъезжает, открывая
новый проход, и я, естественно, ныряю в этот проём. Глупость
полная, но меня тянет исследовать неизведанное.
Посередине небольшой круглой
комнатки, сплошь заставленной различными тотемами мифических
животных, стоит скульптура главного божества. Крылатого Змея Семи
Ветров. Чудесный и пугающий. Величественный и зловещий. Майя
считали его владыкой смерти и перерождения. Я много читала об этой
цивилизации и долгие годы мечтала прилететь сюда. Прикоснуться к
этой истории.
На изогнутой шее статуи весит
каменный диск — тот самый календарь Майя, который прогнозировал
конец света в 2012 году. В центре этого диска — красный драгоценный
камень. Свет от фонарика, попадая на этот камень, рассеивается по
всей комнате, создавая ещё таинственнее антураж. А божество,
кажется, оживает. И оно недовольно, что в его обитель проникла одна
смертная.
Проглотив ком в горле, медленно
подбираюсь ближе и дрожащими пальцами тянусь к диску. Стоит мне
коснуться драгоценного камня, как меня отбрасывает на
противоположную сторону огненно-красный луч. Затылком ударяюсь об
каменный тотем со страшной рогатой мордой. И наступает темнота.
Знойные лучи солнца бьют по закрытым
векам. Воздух наполнен запахами специй, потных тел и железа. По
ушам бьёт какофония разнообразных звуков. От женского плача до
мужской брани и лязга металла.
Морщась, прикрываю лицо ладонью и
разлепляю веки. Первое, что попадается на глаза, — это железные
широкие наручники на очень тонких запястьях.
— Что происходит? — горло пересохло
и ошейник на шее давит, поэтому каждое слово приходится буквально
через себя проталкивать. Раскашлявшись, тяну на себя железный обруч
и осматриваю компанию. Со мной сидят три девушки. Хрупкие, совсем
молодые, в непонятных нарядах и в таких же кандалах, как у
меня.
Где-то за спиной раздаётся
душераздирающий крик. Резко вскакиваю, отчего голова кружится,
успеваю схватиться за прутья и смотрю на небольшой помост.
Толстяк в грязных обносках ударил
одну из невольниц ножом! Алая кровь течёт на горячий песок, толпа
мужчин одобрительно гудят и ждут развития событий. Рядом с раненой
сидит ещё одна в цепях и, кажется, пытается помочь первой. Но я
фокусирую зрение на собственных руках, сжимающих прутья клетки.
Светлая кожа, словно фарфоровая, от
палящих лучей солнца покраснела. Ногти обломаны и нет никакого
маникюра. А пальцы длинные, узкие, как у пианистки. Совершенно
точно не мои пальцы.
