Дурное предчувствие настигло меня
врасплох ещё утром, с рассветными лучами. Сердце отчего-то бешено
заколотилось в груди после пробуждения, и я всё пыталась разгадать,
с чем связано моё состояние. С помолвкой? Это вряд ли, ведь
родители практически с самого детства готовили меня к свадьбе с
тем, кого выберет магия. В нашем роду особенная, могущественная
магия, и она должна становиться лишь сильнее с каждым последующим
поколением.
А брак по расчёту? Это не было
проблемой. Главное, чтобы человек оказался искусным магом,
порядочным и способным выдержать тяготы судьбы, а не сломившимся с
первой же проблемой. Любовь? Я не уповала на её дарование, потому
что часто видела, как она ломала и мучила.
Реймонд Вернер, вероятно, тоже не
надеялся на столь смутное чувство, руководствуясь разумом и
совестью. Именно поэтому я согласилась на помолвку, хотя
практически не знала своего жениха. Лишь однажды мы перекинулись
несколькими фразами и лишь однажды нам ненадолго позволили побыть
наедине. Но между нами ничего не вспыхнуло, как описывалось в
дамских романах. Вернер до мозга костей был соткан из принципов и
чести, о которых постоянно рассуждал батюшка.
Отмахнувшись от странных мыслей,
вновь разбередивших сознание, я поспешила домой. Наверное, я
все-таки немного волновалась перед предстоящей помолвкой, поэтому в
голове постоянно возникал образ Реймонда и всего, что связывалось с
ним.
Липкая паутина тревоги вновь оплела
колотящееся сердце; по коже прошелся озноб. Одного взгляда ввысь
хватило, чтобы осознать всю невыгодность возникшего положения.
Темные, низкие тучи, гонимые ветром, быстро разрастались, собираясь
в единое, беспросветное полотно. Вдалеке загрохотал гром. Несложно
было догадаться, что вот-вот обрушится ливневый дождь и засверкает
молния. Неужто монахи подобрали неблагоприятный день для церемонии
соединения магии, что означало помолвку для двух чародеев?
Я начинала жалеть, что решилась
побыть наедине со своими мыслями: успокоиться и потренироваться в
одиночестве после ухода наставника. Кто знает, сколько на самом
деле прошло времени? К тому же родители наверняка ожидали моего
скорейшего возвращения, а я дотянула до позднего вечера и непогоды.
Ветер теперь пронизывал до самых костей, минуя ткань тренировочного
костюма, зубы непроизвольно заскрежетали, и мне вдруг сделалось
радостно, что многочисленные слои юбок не путались в ногах, а
волосы, заплетенные и зафиксированные на макушке, не мешали
обзору.
«Ты же девочка!», — постоянно
твердили родственники.
А девочкам не положено заниматься
фехтованием. Хорошо, что мои родители были не столь консервативных
взглядов.
Юркнув за приоткрытую витую калитку,
я решила проскочить через сад. Я знала, что как только вернусь,
меня окружат служанки и примутся колдовать над причёской и
одеянием, чтобы на ужине единственная дочь Уинслендов блистала
перед своим женихом. А матушка не раз намекала, что я должна
околдовать взор Реймонда Вернера. Чем? Наверное, своей необычной
магией? Возможно, навыком фехтования? Больше я ничем не могла
похвастаться — уж наряды вряд ли способны захватить чье-либо
сердце. И мне захотелось вновь немного побыть наедине, чтобы
собраться с мужеством.
Медленно двигаясь по тропинке и
слушая взволнованное щебетание птиц, я напряглась. Они словно
кричали, что надвигается буря. Гортанные звуки, а порой визгливые
вопли, пронизывали до дрожи похуже промозглого ветра. Плечи
дрогнули, а в носовых пазухах появился едва различимый аромат
крови. Стук пульса в висках участился. Я ускорила шаг, двигаясь на
запах, от которого меня захлестнуло волной панического страха.
Трава под ногами противно шелестела, но ни один звук так не
волновал, как бешеное биение сердца где-то в глотке. Стук его
заглушал практически всё вокруг.
