— Алиса Васильевна, теперь я
закончила… — донесся из-за спины сдавленный, писклявый голосок
реставратора, и я с тяжестью выдохнула.
Сегодня ужасный день!
Наикошмарнейший! Раздражение так и рвалось наружу — едва удавалось
сдерживаться, чтобы не сорваться на кого-нибудь из подчиненных, —
но беды сыпались как из рога изобилия. Бог — свидетель: моё
терпение вот-вот лопнет!
— На этот раз точно всё? — спросила
я строгим голосом и обернулась, предвкушая очередную порцию
ошибок.
Сотрудница кивнула, жалостливо пряча
глава в землю и трясясь, как осиновый листок на ветру. Я — такой
жуткий руководитель? Или она попросту переживала из-за моих
замечаний? Но нельзя показывать себя слабохарактерной начальницей,
а то на шею сядут и ножки свесят. В работе вообще важно сохранять
холодную голову. В конце концов, должность главного
архитектора-реставратора обязывала к этому. Если что, то три шкуры
потом с меня спустят, а не с них. И сейчас тот самый случай, когда
и уволить могли. Или штрафануть на кругленькую сумму. Сроки
поджимали, а реставрация собора не закончена! Я уже и не знала:
справимся ли мы вовремя, потому что на исправление ошибок тратилось
кучу времени впустую.
— Смотри мне. Никакой
самодеятельности больше. Глаз да глаз за вами… — пробормотала я тем
же строгим тоном, из-за чего сотрудница сжалась; вся её фигурка
сделалась меньше. Мне стало жаль девушку, и я решила сменить гнев
на милость. — Ладно-ладно, не переживай! Сама всё проверю. И не
уволят тебя из-за невнимательности. Все совершают ошибки, а новички
тем более!
Я снова тяжело выдохнула и
покосилась на перекрикивающих друг друга рабочих. Сегодня будто все
не с той ноги встали. Или это погода давила? На улице стояла такая
жарища, что плавился асфальт и было заметно, как колеблется воздух.
Даже газированная минералка не утоляла жажду, прогревшись в тени. И
с одеждой всё, к сожалению, строго на объектах — важно закрывать
участки тела в рамках техники безопасности, поэтому пришлось
надевать хлопчатобумажные рубашку и брюки, а обувать кроссовки с
твёрдым носком. Страшно представить, какой появится запах, когда я
их сниму. Сейчас бы сандалии какие-нибудь, а лучше принять
контрастный душ или отправиться к морю. Хорошо хоть, что волосы
заранее заплела в косу и закрепила шпильками на макушке, а то бы
совсем умирала. Однако я всё равно чувствовала, что скоро растаю
подобно снегурочке, дождавшейся наступления весенней поры. Жаль,
конечно, мужчин-рабочих, которые обязаны носить робу. Лето в этом
году — беспощадное.
Я отдала девушке свою сумку с
документами и чуть покачала головой — вот занесло же с мыслями…
— Отвечаешь за неё как за
собственную жизнь, — пошутила я, а сотрудница, видимо, приняла всё
на веру: вытянулась в струнку и крепко прижала мои пожитки к
груди.
Забавная новенькая, ничего не
скажешь.
Губы своевольно растянулись в
улыбку, но сразу приняли прежнее положение, стоило мне представить,
что творилось сейчас с микроклиматом под деревянной постройкой.
Нужно поскорее управиться с сегодняшним осмотром и свалить
проверять перенесённые объекты.
Я взяла из рук реставратора-парня,
находившегося рядом, каску и надела её. Замечательно. Ещё и голова
может свариться! Но против правил не попрёшь — не танк ведь… А
проверять достаточно много всего сегодня…
«Или вина наших мучений лежала на
туристическом сезоне?», — вдруг подумалось мне.
Не очень-то приятно работать, когда
вокруг не просто сновали туристы, выкрикивая белиберду на всех
языках мира, но ещё и делали снимки собора. Я уже пару раз видела
свою торчащую задницу в социальных сетях с хештегом
«реставрация_собора». Хорошо хоть, что не крупным планом… Сколько
подобных фоток с другими хештегами, я вообще предпочитала не
думать. От греха подальше. Вот и сейчас огляделась по сторонам,
высматривая смартфоны, и поджала губы. Ну и ладно… От ещё одного
снимка не умру. Не запретишь же людям снимать архитектуру города…
Правда, спрятанную за деревянной постройкой, сеткой и
водонепроницаемой тканью.
