Вечер опустился на деревню мягко, как старый плащ, укутывающий плечи. Костёр потрескивал в центре поляны, где собрались дети, их лица озарены пляшущими бликами огня. В воздухе витал запах дыма и свежей земли, а вдалеке каркали вороны, словно напоминая, что ночь длинна и полна тайн. Старая травница Домна сидела на пне, её морщинистые руки грели глиняный горшок с отваром. Дети жались ближе, глаза их блестели от любопытства и лёгкого страха.
– Слушайте, дети, о том, что было задолго до нас, – начала Домна хриплым голосом, в котором звучала древняя мудрость. – О круге времён, что вертится, как колесо у телеги, и никто его не остановит.
Она помешала в горшке палкой, и аромат трав разнёсся по воздуху, сладкий и горький одновременно. Дети замерли, вслушиваясь в слова, что плелись, как нить в пряже.
Ярило, бог весны и света, каждый год сходит на землю с первыми лучами. Его шаги будят реки от ледяного сна, заставляют травы тянуться к небу, а сердца людей – биться чаще. Где он пройдёт, там расцветают цветы, яркие, как его улыбка. Его смех гремит в грозах, а волосы сияют золотом, словно само солнце запуталось в них. Весной он полон сил, полон жизни, и мир радуется его приходу, как жених – невесте.
Но к осени Ярило угасает. Листья желтеют, дни короче становятся, и он слышит зов. Зов Марены, богини зимы и холода. Она ждёт его в ледяных чертогах, где нет тепла, только вечный иней. Её дыхание приносит снег, её шаги оставляют следы, что не тают. Марена холодна, как ночь без луны, её глаза – лёд, а голос – шёпот ветра в мёртвом лесу. Их союз – не любовь, а долг. Ярило должен вернуться к ней, иначе круг сломается, и мир рухнет в хаос. Без смерти нет рождения, без холода – тепла.
Домна замолчала на миг, глядя в огонь. Пламя отражалось в её глазах, и казалось, что она видит все это наяву. Дети затаили дыхание, а ветер шептал в листве, словно подпевал её словам.
Таков вечный танец Ярилы и Марены. Весна – его объятия, когда он обнимает землю, будя её к жизни. Лето – их короткий союз, полный жара и плодов. Осень – её зов, когда она манит его обратно, и листья падают, как слёзы. Зима – её власть, когда всё замирает в снегу, набираясь сил для нового круга. Это не просто смена сезонов, дети. Это танец любви и смерти, страсти и холода. Никто не смеет его нарушить, ибо круг времён – основа всего сущего.
Огонь в костре вспыхнул ярче, и тени заплясали на лицах детей. Одна девчушка, с косичками, украшенными лентами, подняла руку.
– А если кто-то осмелится? – спросила она шёпотом, глаза её округлились от смелости собственного вопроса.
Домна резко замолчала. Её взгляд стал суровым, как зимний ветер. Она взяла пучок сухих трав и бросила в огонь. Дым поднялся густой, клубящийся, словно предостережение, и запах горечи заполнил воздух.
– Тогда земля вспыхнет пламенем, – ответила она тихо, но твёрдо. – И маки будут цвести на крови.
Дети замерли, а вороны вдалеке каркнули громче, словно соглашаясь. Домна посмотрела в небо, где луна пряталась за тучами.
