Мира сжимала ремень сумки до боли в пальцах, пока левитационная капсула линии Альфа плавно скользила по энергетическому коридору над утренним Челябинском. За тонированными панелями проплывали вертикальные био-комплексы, их живые стены мерцали зеленоватым светом фотосинтеза. Нейро-проекции пропаганды вспыхивали в воздухе яркими голубыми всплесками: “Единство – жизнь”, “Эхо – твой путь к гармонии”.
Семнадцать лет, и каждое утро – одна и та же пустота там, где у остальных пульсировала связь. Мира закрыла глаза, пытаясь нащупать хотя бы слабый отголосок того, что делало других людей… людьми. Эхо. Глобальная нейронная сеть, которая связывала сознания, позволяла делиться эмоциями и мыслями одним касанием разума к разуму.
У неё была только тишина.
Капсула мягко затормозила у платформы образовательного комплекса при ЮУрГУ. Мира вышла, стараясь не встречаться взглядом с другими студентами. Они двигались синхронно, как стая птиц – кто-то делился шуткой через Эхо, и десятки лиц одновременно озарялись смехом. Кто-то передавал тревогу перед экзаменом, и волна беспокойства прокатилась по толпе.
А Мира шла в своём стеклянном куполе одиночества.
В аудитории квантовой физики нейро-проектор мерцал формулами, пока преподаватель Сергей Владимирович транслировал знания напрямую в подключённые к Эхо сознания студентов. Мира сидела в заднем ряду, судорожно записывая в блокнот то, что другие впитывали без усилий.
– Квантовая запутанность частиц, – голос преподавателя звучал отстранённо, – основа нашей нейронной сети. Эхо использует принципы мгновенной связи между…
Под учебником лежала потрёпанная книга в тканевой обложке. Мира нашла её вчера в заброшенном архиве под Кировкой – место, куда не ступала нога калибраторов уже десятилетия. Страницы пахли плесенью и забытым временем. “Индивидуальность против коллективности: философские основы свободы сознания.”
Автор – некий профессор Андрей Волков. Год издания стёрся, но точно до создания Эхо. До того момента, когда человечество якобы добровольно отказалось от “хаоса индивидуальных переживаний” в пользу “гармонии единого разума”.
– Мира Новикова, – резкий окрик заставил её вздрогнуть. – Опять витаете? Подключитесь к потоку данных!
Сергей Владимирович смотрел на неё с тем особым выражением, которое она знала наизусть. Смесь жалости и раздражения. Он знал о её диагнозе – “нулевой статус нейронной чувствительности”. Медицинский термин для того, что одноклассники называли проще: нулевик.
– Я… уже подключена, – солгала Мира, быстро пряча книгу.
– Тогда ответьте на вопрос о квантовой когерентности в биологических системах.
Мира почувствовала, как горят щёки. Вокруг неё студенты обменивались сочувствующими взглядами – те, кто мог позволить себе сочувствие к нулевику, не рискуя собственной репутацией.
– Я… изучу материал дополнительно, – пробормотала она.
Преподаватель вздохнул и вернулся к лекции. Мира сжала ручку до белых костяшек пальцев. В книге под столом была глава “Тишина как форма сопротивления”. Может быть, её молчание – не дефект, а что-то иное?
После занятий Катя Волкова – яркая блондинка с нейро-татуировками на висках – перехватила Миру у выхода из комплекса.
– Слушай, что с тобой? – Катя говорила с показным сочувствием, но Мира чувствовала фальшь. – Ты совсем отключилась от реальности.
– Просто устала, – Мира попыталась пройти мимо, но Катя загородила путь.
– Мы с Сергеем думали… – она кивнула на коренастого парня с квантовыми имплантами в ушах, который подошёл к ним. – Может, тебе стоит пройти дополнительную калибровку? Есть новые методики для… таких как ты.
Сергей Молчанов изобразил понимающую улыбку:
– Что, в самом деле грустить? Подключись к нашему эмоциональному потоку. Мы сейчас планируем вечеринку, ощущения супер!
