ПРОЛОГ: ПОСЛЕДНИЙ РАССВЕТ
Красный гигант заполнял почти все небо. Его багровое свечение проникало сквозь купол последнего города, окрашивая стены, улицы и лица людей в цвет засохшей крови. Зенон стоял на смотровой площадке, наблюдая, как тени от движущихся облаков раскаленного газа ползут по поверхности Омега-Терры – последнего пристанища человечества 12,846-й итерации.
Семьдесят два часа. Именно столько оставалось до того момента, когда внешние слои звезды поглотят планету. Семьдесят два часа на то, чтобы завершить то, что длилось миллион лет.
– Архивариус Зенон, – голос молодого помощника вырвал его из задумчивости. – Совет ожидает вас.
Зенон кивнул, не оборачиваясь. Восемь столетий жизни сделали его лицо похожим на древний пергамент – тонкое, иссушенное, испещренное морщинами, хранящими историю эпох. Глаза, однако, оставались ясными – два синих кристалла, наполненных воспоминаниями триллионов.
– Сколько нас осталось? – спросил он, хотя знал ответ с точностью до единицы.
– Триста сорок семь человек, сэр. Последний корабль эвакуации отбыл шесть часов назад.
Зенон усмехнулся. Триста сорок семь из триллионов, населявших миллионы миров. Всего за три месяца человечество почти исчезло. Но дело было не в умирающей звезде. Звезды умирали всегда, а человечество научилось перемещаться между ними еще в начале этой итерации. Дело было в Протоколе Забвения, запущенном преждевременно. Пандемия амнезии, распространившаяся по квантовым коммуникационным сетям, стерла все знания, накопленные за миллион лет. Миллиарды людей внезапно забыли, как управлять своими городами, кораблями, системами жизнеобеспечения. Забыли, как дышать среди звезд.
– Совет ждет, сэр, – настойчивее повторил помощник.
– Пусть подождут, – голос Зенона звучал как шелест песка. – Они ждали миллион лет. Могут подождать еще несколько минут.
Он был последним Хранителем Памяти. Единственным, кто еще помнил все. От первого дня этой итерации, когда люди были примитивными собирателями на возрожденной Земле, до дня, когда человечество простерло свои руки к сотне галактик. Его память хранила историю 12,846 циклов – от первого эксперимента Архитекторов до сегодняшнего последнего рассвета.
Зенон знал, что его память – его проклятие. И его ответственность.
Пирамида в центре города была древнее самого города. Древнее планеты. Древнее звезды, которая вот-вот поглотит их всех. Построенная из материала, который не имел названия на языках людей, она стояла здесь задолго до того, как Омега-Терра стала последним прибежищем человечества. Она будет стоять и после, когда от планеты останется лишь облако пепла.
Внутри, в Зале Совета, ждали последние представители человеческих фракций – седые мужчины и женщины, их глаза отражали красное свечение умирающей звезды и тихую решимость обреченных.
– Архивариус Зенон, – произнесла Верховная Советница Ли, единственная, кто поднялась ему навстречу. – Время пришло.
Зенон медленно окинул взглядом собравшихся. Двенадцать человек, представлявших двенадцать последних анклавов человечества. Двенадцать пар глаз, в которых читалось одно и то же – усталость и смирение.
– Я помню вас всех детьми, – произнес он. – Я помню, как учил ваших родителей. И родителей ваших родителей.
– Мы знаем, Архивариус, – мягко ответила Ли. – Вы помните всё. Это ваше бремя.
– И мое проклятие, – Зенон опустился в каменное кресло во главе стола. – Прошу, оставьте формальности. Наш цикл завершается. Чего вы хотите от меня в эти последние часы?
Советник Чжоу, представитель Каинских колоний, наклонился вперед:
– Мы хотим знать, правильно ли поступаем. Активируя Протокол Обнуления.
Зенон прикрыл глаза. Вопрос, который задавали представители каждой итерации перед концом.
