Дарья
Чёртова погода, долбаный гололёд, гребанная инкассация, заставившая меня вылезти из тёплого офиса в такое дерьмо. Середина марта, а ощущение, что январь с февралём эстафетную палочку делят. Плитка, положенная на тротуаре, превратилась в каток, снег, падающий крупными хлопьями, обрывает видимость в диапазоне двух метров, то тут, то там слышен отборный мат. Поскользнувшись, тоже матерюсь и на погоду, и на руководство, которому срочно понадобилось пополнение счёта.
За спиной слышу «блядь» и удар под ноги. Лечу назад, размахивая руками, и представляю треск моей головы об плитку, но падаю на что-то мягкое. Поворачиваюсь, подо мной привлекательный мужчина, бледный правда немного и без сознания. Головой, похоже, хорошо приложился.
Бью его по щекам, возможно, слишком сильно, но я напугана и не знаю, что делать – первый раз подо мной такой симпатяга. Открывает глаза: тёмно-голубые, тягучие, затягивающие в глубину, смотрит дезориентированным взглядом куда-то мимо меня.
- Мужчина, с вами всё в порядке? Сколько пальцев? – Трясу перед ним рукой, показывая три пальца. – Мужчина, сколько видите пальцев?
Но он абсолютно невменяемо смотрит на меня. Может, сотрясение, а может, принял чего? Не успев дотянуть мысль до логического конца, оказываюсь прижата к его груди, а губы накрывает жадным поцелуем. И я уже под ним, распластана на снегу. Придавлена мощным телом, терзаема голодным поцелуем. И от этого действия я улетаю. Он просто высасывает моё сопротивление, мои силы. Язык сметает все барьеры, хозяйничает во рту, вылизывая нёбо, зубы, посасывая мой язык. И мне всё равно, что мы в центре Москвы, что любопытный народ замедляется, останавливается посмотреть на этот сумасшедший танец страсти. Я через пальто чувствую его эрегированный член, вдавливающийся в мой живот, и готова раздвинуть ноги прямо здесь, заняться доггингом, и насрать на зрителей.
- Максим Валерьевич, как вы себя чувствуете? – Слышу сквозь пелену сознания. – Может, скорую вызвать?
Нас поднимают, вижу мужчину лет тридцати пяти. Он отряхивает пальто с моего сексуального объекта, крутит его, осматривая, и что-то говорит-говорит, а меня накрывает стыд, такой мерзкий, липкий. Пользуясь суетой, скрываюсь за колонной в переулке, вжимаюсь в неё, боюсь шевельнуться. Так и стою с закрытыми глазами на онемевших ногах, может, час, может, минут пять – не знаю.
И инкассация уже не нужна, мне вообще уже ничего не нужно. Задками, практически, ползу до двери, только бы никто не увидел. Влетаю в офис грязная, в снегу, в гранулах реагента, на голове бардак, в глазах нездоровый блеск. Удивление и любопытство в глазах коллег, а мне пофиг, мне домой надо, срочно.
- Даша, с тобой всё хорошо? – интересуется Татьяна, главбух, одинокая, но мировая женщина. Такая – и в избу, и коня, в общем всех в бараний рог свернёт – Что-то случилось?
- Упала. Сильно. Головой ударилась, - коротко рапортую, кидая деньги в сейф. – Инкассацию не провела, банкомат на приём не работает.
Сажусь, прячусь за монитор. Не могу же я сказать, что была недалека от оргазма, целуясь при всех с незнакомым мужиком.
- Тань. Можно я домой пойду, голова раскалывается, работать не могу. - Зарываюсь пальцами в волосы, тру виски, а перед глазами шикарный экземпляр мужского вида с чёрными, как смоль, волосами, небольшой щетиной и потрясающими глазами грозового неба, заставляющими тонуть, теряя воздух и разум.
- Конечно, Дашуль, иди. Сама доедешь? Может, курьера попросить проводить? – Беспокойство Татьяны цепляет струны совести, но мне очень надо уйти, и я готова притворяться, что у меня сильнейший удар, возможно, сотрясение, или ещё хуже – дурочкой стану.
