Последний хан

Аттила направил четыре посольства в Константинополь, требуя исполнения договора. Но римляне снова не торопятся выполнять его условия. Возможно потому, что в это время персы отступили с восточных рубежей их державы. Однако, они не сумели использовать свой шанс, ничего не сделав для укрепления там границ. Этим воспользовались местные племена, которые стали заниматься грабежами в буферной зоне. Вокруг Трапезунда, тзаны стали устраивать набеги на земли римской империи. Исавры тоже спустились с труднодоступных гор и занялись грабежами. Даже бедуины прорывались через границы ромеев, чтобы грабить их. У римлян не было сил, чтобы прекратить это безумство. Все силы они бросили на запад.

Пользуясь бездействием гуннов, римская империя укрепила границу вдоль Дуная, восстановив крепости и укомплектовав их гарнизоны к 445 году. Также активизировалась разведка римлян, доложив Феодосию, что Аттила убил своего брата Бледо.

Но ромеи просчитались – Аттила собрал все племена гуннов под своей рукой, и весной 447 года гунны вторглись в Восточную Римскую империю. Случилось это из-за большого джута (падежа скота). К тому же, в 445 года по империи прошла чума, и её силы были ослаблены. Гунны были не одни. В гуннском союзе к этому времени оказался уже чрезвычайно пёстрый состав германских и негерманских народов: булгары, остготы, герулы, гепиды, сарматы, сабиры и др. Почти все племена облагались данью и принуждались к участию в военных походах. Гепиды шли во главе с королем Ардарихом, готы под началом Валамера (Баламира), Сарматы под началом их филархама (вождя) – Оры.

Основной удар гуннов пришёлся на придунайские провинции. Пи этом, они обходили крепости, прекрасно понимая, что их не взять.

Кроме гуннов на римлян обрушились природные катаклизмы. Серия землетрясений, начавшаяся 26 января 447 года. Она была самой сильной на тот период. Разрушены города Фракии и архипелага Киклады. В Константинополе рухнул отрезок мощных стен из пятидесяти башен. Из города бежали многие жители, сам император Феодосий готов был к побегу. Однако ромеи не растерялись. Под руководством префектов Кира и Константина восстановили стены. Дополнительно соорудили еще одну стену с башнями, перед которой вырыли ров. Для защиты города наняли вождя исавров Зенона.

Армия римлян хорошо подготовилась к войне и вступила в сражение с гуннами на берегу реки Утус в Дакии.

Затянутое серыми тучами небо недобро смотрело на землю, щедро осыпая её мелким навязчивым дождём. Из-за чего, даже птицы не торопились подниматься ввысь, прячась в кронах невысоких деревьев, тесно сбившихся в сухих логах и балках бескрайних Понтийских степей. Лишь изредка, то там, то здесь, сверкали рыжие мордочки беспокойных сурков, неутомимо выискивающих себе редкую, в это время, пищу. Природа лениво отходила от зимней спячки, словно медведь, ёжась и переворачиваясь с боку на бок.

В один из таких дней, сонную тоску балки разорвал дикий рык раненого, дикого, вепря. Даже вороне, прятавшейся от дождя в кустарнике, было понятно, что он уходил от погони, вырывая копытами, с корнями, молодые побеги папоротника, вылезшие недавно из-под дёрна, он мчался невероятно быстро. Ощетинившись густой, чёрной с проседью, шерстью, из которой торчали несколько стрел, воткнувшихся глубоко в его тело, пуская густую слюну между торчавших кинжалами клыков, кабан был неутомим в своём беге. Но, вдруг, он резко остановился. Подняв вверх плоский нос, вепрь поймал ветер, и, принюхавшись, тут же повернул назад. В это время и появился всадник, преследовавший его по пятам. Рыкнув от злости ещё раз, он, словно воин, жаждущий мести, бросился в атаку. Схватка длилась недолго. Увернувшись от копыт боевого коня наездника, зверь клыками вспорол ему живот. Конь предсмертно захрипел и завалился набок, подмяв под собой всадника. А кабан, ещё несколько метров по инерции пролетев вперёд, также быстро развернулся, чтобы сделать ещё один выпад. Понимая, что он будет последним и охотник и жертва встретились на секунду глазами. Только теперь человек, оказался в роли жертвы. Мужчина, ещё питая слабую надежду, попытался освободиться от тяжёлой поклажи, навалившейся на него сверху, но, поняв, безрезультатность своих попыток, лишь вынул острый кинжал, висевший на ремне кожаных штанов. А кабан, уже не спеша, почувствовав своё превосходство, оскалив острые, кривые клыки, ринулся на него. Но не успел вепрь сделать и двух шагов, как его шею насквозь пронзило копьё, перерезав наконечником жизненно важную артерию. Завертевшись от боли на месте, зверь, в предсмертных муках, ещё громче завизжал, после чего, истекая кровью, рухнул, уткнувшись пятачком в истоптанный им же папоротник.