Худшее, что может случиться у ведьмы, — это внезапный и крайне
неприятный приход инквизиторов.
С утра.
В понедельник.
После шабаша.
Много инквизиторов.
Целая делегация.
Ко мне одной.
Раз, два, три… Пять. Четверых я знала. Эти городские и мне
хорошо знакомы. А вот пятый... Он стоял за порогом, с нескрываемым
неприятием смотря на низкий дверной проем. Выражением лица
незваного гостя можно было разнести мой скромный домик на окраине
леса в щепки.
И все же «пятый», пренебрегая величием, пригнул голову и... Не
люблю я такие лица. С утра. В понедельник. После шабаша. Пряча одну
руку за спиной, незаметно щелкнула пальцами.
Выражение лица инквизитора стало озлобленным, когда балка стала
еще ниже и хорошо приложилась к затылку величественной особи.
Затылок потерли.
На меня посмотрели убийственно. И где-то внутри, про себя
вероятно, прокляли. Но проклятия к ведьмам не пристают. Особенно от
мыслей вредного, судя по виду, инквизитора.
Остальные уже толпились в моей крохотной прихожей. Им я зла не
желала. И они мне тоже. Все же в одном городе живем. Я не раз им
помогала.
И все же инквизиторы проходить не торопились. А все потому, что
я стояла прямо в коридоре во всем своем великолепии, то есть ведьма
ведьмой: с растрепанными волосами, в длинном черном одеянии и с
метлой в руке. А еще аллергия у меня на сладкое, коего я вчера
переела на шабаше, и потому на носу появился огромный красный прыщ,
больше похожий на бородавку. Все это было очень раздражающим, и
выглядела я недовольно.
А с чего мне быть довольной? Если с утра, в понедельник, после
шабаша, ко мне заявились инквизиторы. Без предупреждения. И
топчутся по свежевыметенному порогу!
Четверо, те, кто городские, вид мой оценили и с надеждой
поглядывали на выход. Но там, потирая шишку на голове, стоял пятый.
И его они, кажется, боялись больше, чем раздраженную ведьму.
«Пятый», я его про себя так и прозвала, протиснулся между
городскими, остановился передо мной и смерил уничтожающим взглядом.
Меня.
— Леди… Хотя какая, к чертям, леди… — сказал
злобно-задумчиво.
Я метлу сильнее сжала. Это что за пренебрежение в голосе
неуважаемого лорда… Да какой он, к чертям, лорд?
— Алисия Рейнор, — проговорила четко, выделяя каждое слово. —
Леди Алисия Рейнор.
Прядь непослушных и крайне эмоциональных каштановых волос
поправила и смело уставилась в лицо «пятого». Правда, пришлось
задрать голову. Инквизитор был высок. Но даже моя задранная голова
была крайне неблагожелательно настроена на него. А волосы так и
приподнимались от возмущения, создавая у меня
растрепанно-воинственный вид.
У инквизитора зрачки вытянулись, став змеиными, а глаза были
алыми.
Ага, мы еще и дракон!
— Кхм-м-м, — презрительно сказал он.
На это я промолчала.
— Алисия Рейнор? — процедил дракон сквозь зубы.
Молчу.
— Вы Алисия...
— Вас заело? — полюбопытствовала, не сдержавшись.
«Пятый» просверлил меня взглядом и про себя еще раз проклял.
Хотя нет, не проклял, проклинать могут ведьмы. А драконы только
жечь… Так вот он меня мысленно сжег, воскресил и еще раз сжег,
потом расчленил и снова сжег. А потом воскресил только для того,
чтобы мрачно выдать:
— Мы узнали, что у вас здесь нелегальный приют магических
существ.
Высшие силы да пребудут со мной! Это откуда же они узнали?
Недобро покосилась на городских. Те синхронно перекрестились и
покачали головами, мол, не мы это, помилуй, великодушная
ведьма.
Великодушие не моя черта характера. Поэтому у каждого выскочило
по прыщу на носу, точно такому же, как у меня.
После чего я милостиво переключилась на инквизитора-дракона.
— Я глубоко сомневаюсь, — надменно проговорил тот, — что вы
имеете достаточно навыков и знаний, чтобы вести воспитательную
деятельность.
