Глава седьмая. Призрак жизни
Перед
тем как целовать принцессу, требуй справку!
- Всех собирайте! – возмущалась я,
идя по коридору замка. – Быстро! Учеников, учителей!
Пока что надо мной собирались только
грозовые тучи, поливающие меня холодным дождем. Через двадцать
минут в общем зале столпились все. Пока у меня стоял животрепещущий
вопрос, под трибуной стояли все, включая дракона.
- С этого дня, - прокашлялась я,
размахивая своими обязанностями и полномочиями. – В день будет по
три урока! Три! А не один, как раньше! С этого дня вводится новая
дисциплина – поведение! Оценки по поведению будут выставляться за
день! Ученик, который получает низкие оценки по поведению – будет
заниматься уборкой Академии. И мне плевать, принц он или король!
Слуги, мамочки-папочки, стража остались дома! Здесь вы – просто
ученики!
На стене проступали буквы, от которых
я отмахивалась. Краем глаза, я увидела: «Ты вообще читаешь то, что
я пишу?». Но красноречие несло меня по рельсам инноваций.
- И пока драконы бороздят просторы
нашей Академии, - уверенно и с негодованием вещала я, как пламенный
революционер, дорвавшийся до трибуны, чувствуя, что меня машинально
несет в такие дебри, от которых впору давать мне Нобелевскую Премию
«покойся с миром». – Мы должны взять в руки свое достоинство и
честь, доказав всему миру, что наши принцы – не пальцем
деланные.
Судя по лицам присутствующих, мои
революционные идеи пришлись по вкусу, но здравый смысл проталкивал
их дальше по пищеварительному тракту к пункту назначения.
«Смотри сюда!!!», - мелькнула перед
глазами надпись, но судя по взглядам преподавателей, пламенного
революционера системы образования ждал бесславный костер. «Я кому
говорю! Прекрати!», - мелькала надпись.
Окна распахнулись, впуская порывы
ветра, а я интуитивно понимала, что пора закругляться, но не знала
чем эффектно закончить свое выступление. «Сама напросилась!», -
промелькнула надпись на стене, а я почувствовала, как мантия,
словно попав в струю воздуха, моментально поднимается вверх. Я
прижала ее спереди, в надежде, что у присутствующих уже был опыт
созерцания женских ног и расширять его до «первого эротического» у
меня не было никакого желания.
- Пум–пидум-пум! – выдохнула я,
понимая, что это – конец. – Следующим ведет урок… Арден фон и так
далее, и тому подобное. Через полчаса я буду на уроке. А пока –
перемена! После Ардена – Робер. Я составлю расписание!
Преподаватели, которые недобросовестно исполняют обязанности,
студенты, которые плохо успевают и ведут себя отвратительно – будут
повешены в коридоре!
Волна бледности прокатилась по
молодежному составу запасной сборной по корононошению.
- Да как вы смеете! Мы – наследники
престола! Мы – будущее наших государств! – негодовали принцы. – Я
немедленно пишу родителям, что меня собрались повесить в
Академии!
- Я подумала, что вешать будем здесь!
- заметила я, глядя на бурление принцев и вспоминая доски почетов
школы и университета, - Здесь будут висеть отличники, а здесь -
двоечники…
- Двоечники? – переспросили у меня. –
У нас нет плохих оценок! Е – балл – это тоже хорошая оценка!
- Глядя на ваши довольные е-баллы, я
планирую убрать ваш е-балл! И перейти на пятерки, четверки, тройки
и двойки! – стукнула я кулаком по трибуне. – Никаких е - баллов! У
меня все!
Я шла по коридору, не обращая
внимания на надписи, которые пытались меня тормознуть на пути к
улучшению образовательного процесса. Дверь моего кабинета
захлопнулась перед моим носом, а по ней поползли буквы.
«Что ты творишь?» - проступили
зловещие буквы прямо поверх дорогого дерева.
- Историю, - усмехнулась я, дергая за
ручку двери. Дверь поддалась, и я отправилась искать сменную
одежду. Раскрыв огромный шкаф, я стала вытаскивать все, что в нем
было. Мантия на какого-то коротышку, мантия на великана, мантия с
пятнами на животе, разодранная мантия, причем драли ее когтями,
мантия с дырками и… Я с удивлением посмотрела на галерею бывших
владельцев комнаты. Пузатый коротышка с бакенбардами смотрел
величаво, тощий и сутулый жердь – презрительно, убеленный
благородными сединами красавец – надменно, а я не могла понять, кто
из них носил два женских платья? Кто из ректоров по вечерам,
воровато оглядываясь по сторонам, надевал на себя юбку и корсет,
любуясь на себя в зеркало? Чьи, так сказать фантазии, уносили его к
пластическому хирургу? Почившие ректора молчали, а я рассматривала
платья. Черное, украшенное драгоценностями, выглядело вполне
солидно. Зато алое можно было показывать только в фильмах для
взрослых за большие деньги.
