— Передайте своему ярлу, что я не собираюсь платить ему
дань, — спокойно произнес граф Альберди, пригубив вино из
серебряного кубка.
«Правильно! Знайте свое место, гадкие дикари!» — Виола
украдкой взглянула на посланцев. Все же есть в этих хейдеронцах
что-то первобытное. Рослые, плечистые, бородатые — дикие и
необузданные. Даже отец — довольно крепкий мужчина — и
тот кажется на их фоне тщедушным подростком.
— То есть, вам наплевать на безопасность ваших поселений?
— спросил предводитель посланников.
Как там его звали? Бьорн … то ли Тормудсен, то ли Торвальдсон…
так просто и не выговоришь! Что за дурацкий язык! Резкий,
лающий — такой же грубый, как и сами хейды.
А прическа у него какая странная! Виски выбриты наголо, ото лба
до затылка тянется полоска светло-русых волос, а на спине болтается
толстая коса, перевязанная кожаными шнурами. Одет вроде неплохо:
темно-синяя туника, отделанная плетеной тесьмой и серебряной
вышивкой, накидка из волчьего меха на широких плечах. Нижнюю часть
лица скрывает то ли отросшая щетина, то ли подстриженная
борода — из-за этого так сходу и не определишь его возраст.
Двадцать пять? Тридцать пять? Кто его разберет.
С ним двое спутников, которые в росте и стати не уступают своему
вожаку. Первый, кажется, Ингвар — парень лет двадцати пяти.
Его затылок коротко острижен, а на глаза падает густая темно-русая
челка.
Второй — постарше. Ярко рыжие волосы собраны в высокий
пучок, бритые виски отсвечивают ржавой щетиной, а длинная пышная
борода в двух местах перехвачена металлическими кольцами. Как же
его зовут? Рагнар, что ли?
Иными словами, хейды настолько отличались от ангалонцев, что
Виола просто не могла не поглядывать на них исподтишка.
— Раз уж мы заговорили о безопасности, господин
Торвальдсон… — Отец неспешно сделал глоток…
«Ага, значит, все-таки Торвальдсон!»
— …то передайте своему ярлу, что великий князь больше не
потерпит бесчинств на наших землях, и всякий, кто посягнет на нас,
будет уничтожен.
Давно уже пора дать этим негодяям отпор! По слухам с недавних
пор участились набеги на приграничные селения графства Кастиллы.
Хейды налетали со своих гор подобно саранче, грабили, насиловали,
убивали и исчезали словно ветер в поле. С каждым годом они
становились все наглее, а теперь посмели даже требовать дань у ее
отца — графа этих земель.
Почему ангалонская знать не может объединиться и завоевать этот
чертов Хейдерон? Ведь это всего лишь кучка раздробленных
территорий, в которых формально правит верховный король, но, по
сути, власть находится в руках местных князьков — ярлов.
— До сих пор вы защищали свои земли из рук вон
плохо, — усмехнулся Бьорн в золотистую бороду. — Мы
просто приходим к вам и берем, что захотим.
Его лукавый взгляд скользнул по Виоле, и она, вспыхнув, опустила
ресницы. Черт! Гнусный хейд, как смеет он так нагло пялиться на
нее? Весь вечер он и его дружки смущали ее своими бесстыжими
оценивающими взорами, от которых хотелось куда-нибудь спрятаться.
Да, ее женская участь — служить украшением пира, и нет ничего
удивительного в том, что украшение притягивает глаз, но, боже! как
это унизительно! Вместо того, чтобы вышивать или читать интересную
книгу в своих покоях, нужно сидеть тут, помалкивать и позволять
этим варварам рассматривать себя как неодушевленный предмет.
Скорей бы этот вечер закончился! Вначале, правда, все шло
довольно гладко. Придворные отца и хейдеронцы обменивались
пустословными любезностями, слушали выступления бардов и
музыкантов, но к середине ужина хейды захмелели и распоясались. Они
стали громко стучать кубками по столу, расплескивая вино на дорогую
скатерть; по-свински жрать руками, игнорируя вилки и ножи;
переговариваться на своем языке и смеяться, полагая, что их никто
не понимает. Но Виола-то знала хейдеронский. Эти мерзавцы отпускали
в сторону присутствующих такие скабрезные шуточки, что просто уши в
трубочку сворачивались, и ей стоило огромных усилий, чтобы не
выдать свое негодование.
