Я очнулась на алтаре. Попыталась
пошевелиться, но, как выяснилось, тяжелые цепи сковали меня по
рукам и ногам. Удалось только приподнять голову, чтобы осмотреться.
Ох, кажется, я влипла.
Огромный зал, края которого тонут в
темноте. Окна лишь у самого потолка, но света не дают – похоже, на
улице ночь. На стенах факелы. На мне белое платье без рукавов, с
широкой длинной юбкой. Я совершенно точно не надевала его на себя.
А вокруг…
Ходят люди, облаченные в черные
балахоны до самого пола. Их лица скрыты под капюшонами. Люди
расставляют вокруг алтаря черные свечи, вырисовывают какие-то
знаки. Мне кажется, или они рисуют кровью?! Переговариваются между
собой на непонятном языке.
– Эй, что вы делаете? Зачем это все?
– не выдержала я, дергая цепи. Увы, безуспешно – цепи слишком
прочные и надежно вдавливают меня в алтарь, каменный и
холодный.
Я наблюдала, как люди, подозрительно
похожие на каких-то сектантов, макают кисточки в металлические
кубки и увлеченно выводят на полу темно-красные узоры. Судя по
консистенции жидкости, на самом деле кровь! Закончив с рисованием,
сектанты притащили музыкальные инструменты, только какие-то
странные, из темного, матового материала.
Я совсем ничего не понимала и
лихорадочно размышляла, что же теперь делать, как выбраться из
странного бреда, когда это началось.
Двенадцать человек выстроились
вокруг меня и в унисон, как будто очень долго репетировали,
заговорили. Их голоса странным гулом разнеслись по залу,
пространство наполнили незнакомые, резкие, зловещие слова. Я
задергалась в панике, но это лишь причиняло боль – с каждым
движением цепи сильнее впивались в кожу.
Гул нарастал, воздух странным
образом густел. Вспыхнули свечи неестественным черным пламенем.
Несколько человек взяли в руки инструменты. Тонкие, костлявые
пальцы скользнули по струнам арфы – и струны обвили черные облачка.
Задымилась флейта, выплевывая клубы густой черноты. Такой же черный
дымок взвился, поднимаясь вдоль виолончели. В зале резко потемнело,
погасли почти все факелы на стенах.
Тьма, скользящая вдоль инструментов,
извиваясь и как будто шипя, устремилась ко мне.
– Что вы делаете? Прекратите!
Прекратите, пожалуйста! – нервно выкрикивала я, но никто не обращал
внимания. Мой испуганный голос тонул в гуле голосов, зачитывающих
речитативом незнакомый текст. И к гулу голосов стремительно
добавлялось что-то еще, густое, холодное, непонятное, но дико
пугающее.
Я закричала от ужаса, когда тьма
взвилась и накрыла меня, оплетая все тело. От кончиков пальцев на
ногах, последним она накрыла лицо и влилась сквозь раскрытый от
ужаса рот. Я захлебнулась собственным криком, чувствуя, как нечто
холодное наполняет меня изнутри.
Наверное, это не больно. Но страшно
до жути. И непонятно, потому что кажется, будто со мной происходит
что-то непоправимое. Тьма наполняет каждую клеточку тела, изменяет
ее, подстраивает под себя. Меня трясет. Извиваясь, скоблю алтарь
пальцами, кажется, до крови, потому что уже ничего не понимаю, не
контролирую себя – просто хочу, чтобы это поскорее закончилось.
Отчаянно дергаюсь в надежде вырваться из липкого, темного кошмара.
Ведь это не может происходить наяву? Страшный сон, который
почему-то не отпускает!
Больно стало, когда показалось,
будто палец на левой руке жестким обручем стискивает нечто
нестерпимо холодное, ледяное.
Один из двенадцати шагнул ко мне. В
его руках блеснул кинжал.
Я закричала. Внезапно тело выгнулось
от нестерпимого напора, и тьма вырвалась из меня, хлынув во все
стороны так мощно, что с треском задрожали стены.
Люди завопили. Алтарь заходил
ходуном. Кажется, в нескольких местах стал проваливаться пол. Я
увидела, как на меня падают гигантские обломки камней, возможно, от
расколотого потолка, но за мгновение до того, как они настигли
меня, все прекратилось.
