Глава 1: Пробуждение в Пустоте
Тишина. Не та благословенная тишина сна или покоя, а гулкая, всепоглощающая тишина пустоты. Она вибрировала в костях, заполняла каждый уголок звездолета «Эреб», натягивая нервы как струны. Элис проснулась от нее, как всегда – резко, с ощущением, что ее вырвали из чего-то важного. Из воспоминаний.
Воспоминаний.
Пепел. Он все еще стоял в горле, мелкий, едкий, как проклятие. Не настоящий пепел, здесь, в стерильных отсеках «Эреба», а тот, что навсегда въелся в память. Пепел горящих городов. Крики. Не просто крики страха, а… звуки. Звуки, которые не должны издавать человеческие голоса. Рычание, сдавленный визг, сливающийся с воем сирен, и над всем этим – слова. Четкие, осознанные, полные невыносимого ужаса и ярости. «Убей меня! Пожалуйста, убей, пока я не… не сделал это снова!» Рука, цепляющаяся за подол ее лабораторного халата, глаза, налитые кровью, но ясные, неистово молящие. И следующее мгновение – эти же глаза, затуманенные звериной ненавистью, клыки, впивающиеся в ее руку… если бы не солдат, выстреливший почти в упор…
Элис зажмурилась, вдавливая кулаки в виски. «Дыши. Просто дыши». Команда медитации не работала. Ничто не работало. Только холодная сталь стен ее скромной каюты, тусклый свет имитатора рассвета и вечный, ненавистный гул двигателей, уносящих их прочь от мертвой колыбели. Прочь от Земли, ставшей братской могилой для миллиардов, поглощенных Вирусом Безумия.
Она встала, ее движения были резкими, механическими. Отражение в полированном металле двери шкафа показало женщину лет тридцати с небольшим, слишком худую, с темными кругами под серыми, слишком большими глазами. Глазами, видевшими слишком много. Волосы цвета воронова крыла были стянуты в небрежный хвост. Белый халат висел на стуле – символ ее бессилия. Доктор Элис Вейланд, ведущий вирусолог проекта «Ковчег», не спасла никого. Ни Землю, ни тех, кто умолял ее о смерти как о милосердии.
Душ был коротким, ледяным. Вода не смывала ощущения липкой крови, которой уже не было. Завтрак – безвкусный протеиновый гель из автомата в коридоре. Экипаж «Эреба» – последние сто душ человечества – избегал зрительного контакта. Каждый шаг по длинному, слабо освещенному коридору главной палубы отзывался эхом, подчеркивая нечеловеческую пустоту корабля, рассчитанного на тысячи. Тени казались длиннее, глубже. Воздух пах стерилизатором и… чем-то еще? Элис ловила себя на мысли, что это запах страха. Или безнадежности. Или просто ее воображение, сбитое с толку вечным полумраком экономии энергии.
Ее лаборатория, модуль «Изолятор Альфа», была островком знакомого мира. Холодильные камеры гудели, храня образцы Вируса – безнадежно инертные, мертвые кусочки РНК, которые отказывались раскрывать свои секреты под микроскопом, в реактивах, под любым излучением, которое она осмеливалась применить. Вирус был черным ящиком, проклятием. Он не разрушал клетки, не вызывал лихорадку. Он… переключал что-то. Включал первобытную ярость, жажду уничтожения, сохраняя при этом интеллект жертвы. Они осознавали каждое свое действие. И это было хуже всего.
На мониторе мигала запись интервью с Павлом Ивановым, бывшим инженером спутниковой связи, ныне Заключенным Ноль. Его лицо на экране было осунувшимся, покрытым испариной, глаза бегали, но голос… голос был ужасающе спокойным, интеллигентным.
«…это похоже на сон, доктор Вейланд. Ты видишь себя со стороны. Ты видишь свои руки, делающие… это. Ты кричишь себе «СТОП!», но твое тело, твои мускулы… они слушают кого-то другого. Как будто внутри тебя сидит паук, и дергает за ниточки. И единственное, чего ты хочешь… это чтобы кто-то раздавил этого паука. Вместе с тобой».
