Анна с ужасом думала о том, как выйдет из комнаты. Весь день она
просидела одна, не желая никого впускать или с кем-либо
разговаривать: ни с Лео, ни с Хитаной, ни с Ринаром, ни с теми, кто
еще к ней стучался – она даже знать не желала, кто это был.
Половину дня провела у окна, выглядывая на улицу, где с тревогой
наблюдала всеобщий переполох. Тут и там все обсуждали вчерашний
бал. И, конечно же, главной темой были она и Кассиан.
Сотню раз Анна укорила себя, что не догадалась о том, кем
является синеглазый демон, что спас ее на Улице Роз. Ведь было
столько намеков! Его внешность - самый главный: девушка мысленно
сравнивала Хасина с братом, и не понимала, как не смогла обратить
внимание на их сходство еще тогда, в таверне, как только принц
зашел внутрь. Его взгляд, прищур, усмешка на губах – все было ровно
так же, как было у Хасина. Да и внешнее сходство имело место быть.
А еще появление незнакомца на балу, и его раса – все говорило о
том, что есть связь, и что она должна была уловить ее сразу! Но то
ли шутку сыграл ее подсознательный страх, нежелание возвращения
Кассиана в Академию, то ли усталость не дала заметить элементарное,
то ли просто невнимательность, но она чувствовала себя глупой
дурочкой, которая не заметила очевидного!
И было стыдно, было неловко за свое ужасное поведение!
Ведь что должен думать о ней принц, когда их первая встреча была на
Улице Роз? Что он должен думать о ней, когда она беспрепятственно
позволила первому встречному незнакомцу себя поцеловать? А после
снова сделать это – да еще на балу, на глазах у всех!? Неловкость
сковывала все внутри от этого, это было неслыханно для нее, для
леди! Это коробило ее беспрестанно: Анна не привыкла к открытому
проявлению своих чувств, не привыкла выставлять свои личные дела и
переживания на всеобщее обозрение. Все это всегда было спрятано от
чужих глаз: ее чувства, переживания, страхи, эмоции, разочарования
и растерянность. Она не могла все это открыто демонстрировать дома,
где каждый желал воспользоваться ее слабостью. И это взрастило в
ней стойкую привычку – прятать всю себя от окружающих. И она
понимала, что возможно не произошло ничего страшного и
катастрофичного. Для того же Кассиана все могло быть нормой, и едва
ли заставляло волноваться или задумываться о тактичности своего
поведении. Подобных ему вряд ли коробило такое открытое проявление
чувств и эмоций – он мужчина, он демон, он один из сильных мира
сего, а им всегда все прощается, все сходит с рук, и вообще к ним
другие требования, на них смотрят иначе, на многое закрывают глаза:
Анна понимала это как никто другой, помня о своей сестре. Многие
сквозь пальцы смотрели на ее поведение, многие делали вид, что
ничего не знают и не видят. Но сама девушка едва ли ставила себя
наравне с такими, как Лили и Кассиан.
А еще ее побег с бала – она всем показала свой страх и
свое отрицание случившегося. Каждый увидел ее панику, что охватила
все ее существо в тот момент, когда она поняла, что вся ее
задуманная холодность и отстраненность от принца летят ко всем
чертям. Каждый увидел, как она бежала от него. И как ей теперь
строить свое поведение, чтобы уверить всех и каждого в том, что это
ее место – рядом с ним? Как, когда она сама же сбежала от него в
первый же раз!? Как ей все исправить? Сделать вид, что все в
порядке и ничего не случилось? Бред! Строить из себя влюбленную и
ревнивую? Она не знает, как это – любить и ревновать! Да и глупо
это будет выглядеть.
И что же ей делать? Как смотреть на окружающих, которые
теперь как стервятники будут ждать ее реакции, малейшего промаха и
ошибки? Как вести себя? Что говорить, что делать? Анна была сбита с
толку и растеряна. Впервые за последнее время забыла всю свою
решительность и веру в себя, забыла о своих стремлениях и
ответственности. Думала лишь о Кассиане. И не только в плане того,
как вести себя с ним, но и о том, что же все-таки делать с теми
сумбурными чувствами, что он разбудил в ней всего одним только
поцелуем? Она забыла бы о нем когда-нибудь, он стал бы лишь
приятным воспоминанием, если бы Кассиан так и остался незнакомцем с
Улицы Роз, которого она никогда больше не встретит. Но все
обернулось так, что теперь этот поцелуй имеет продолжение, и должен
иметь развитие. И уже имеет – Анна едва ли могла думать о чем-то,
кроме того, что медленно просыпалось в ней наряду с тревогой и
паникой.
