Татьяна судорожно втянула воздух, опасаясь открывать плотно
сомкнутые глаза и неловко, неуверенно пошевелила правой рукой,
проверяя ее работоспособность.
Пальцы коснулись чего-то шершавого, твердого, немного влажного
на ощупь и девушка, вмиг испугавшись, дернулась, опасаясь
встретиться с неведомым чудовищем в подвалах хорошо знакомого,
практически родного замка. Что-то смутно покатилось, и Татьяна,
постепенно возвращаясь к реальности, медленно, натужно выдохнула.
Просто камень… Это хорошо, камни, во всяком случае, не
кусаются.
Левое плечо свело неприятной болью, и она, слабо вскрикнув,
попробовала пошевелить левой рукой, дабы выправить, похоже, немного
вывихнутый сустав. Рука шевелиться не пожелала, зато где-то под
телом почудилось слабое движение, и девушка вновь застыла. Так-так…
Камни же, кажется, шевелиться не умеют, да? А что, если здесь
все-таки есть какое-то создание, может быть, не очень большое,
маленькое, что-то вроде… крыс?
Вдоль позвоночника пробежал холодок, и девушка нервно
задергалась, силясь понять, что придавливает ее левую руку, мешая
ей шевелиться. И почему каждая попытка ее вытащить вызывает
странное шевеление где-то в районе солнечного сплетения…
Тьфу.
Татьяна кое-как выпростала из-под себя руку и, с великим трудом
сев, принялась на ощупь растирать ноющее плечо. Это же надо – не
понять, что под животом шевелится твоя собственная рука, уму
непостижимо!.. Видимо, она сильно ударилась головой при
падении.
Кстати, при падении куда?
Девушка слегка потрясла головой и, сообразив, что до сих пор
сидит с закрытыми глазами, поторопилась открыть их.
Закрыла.
Открыла еще раз.
Разницы не ощущалось совершенно – вокруг царила тьма, глухая и
непроглядная, непроницаемая ни единым лучом света, могущим бы
помочь ей понять, где она находится и как отсюда выбираться.
Татьяна поежилась и, все больше и больше приходя в себя,
неуверенно подняла голову вверх. Где-то там, наверху, должна была
оставаться искорка света – отсвет факелов, озаряющих подвал,
который она столь опрометчиво покинула, поклявшись Тионе, что
уходит ненадолго. Ах, а ведь та ее предупреждала, ей ведь сразу
загадочная дверца показалась подозрительной! И когда только глупая
хозяйка мудрой кошки начнет прислушиваться к советам своей
любимицы?
Наверху царила такая же глухая тьма, что и везде. Ни капельки
света, ни единого звука – ничего, что могло бы подарить хоть
маленькую надежду, ничего, что могло бы успокоить и утешить
перепуганную девушку.
Она сглотнула и, неуверенно махнув над собою рукой, кое-как
встала, осторожно переступая по невидимым во мраке камням. Что ж,
надо радоваться тому, что имеем: потолка над головой нет – это уже
хорошо. Значит, она, по крайней мере, находится именно там, куда
упала, и никто никуда ее не перенес.
Конечно, это не объясняет ни отсутствия света над головой, ни
того, куда же она все-таки упала, но хоть что-то!
- Эй! – Татьяна опять подняла голову, крича в глухую пустоту над
собой, - Эй!! Роман, Винсент! Ричард!! Кто-нибу-у-дь!
Безмолвие было ей ответом. Безмолвие и гулкое эхо собственного
голоса, разнесшегося где-то под невидимыми, но, судя по всему,
высокими сводами.
Девушка обняла себя руками и, хмурясь, неуверенно переступила с
ноги на ногу. Стоять на одном месте, ожидая помощи, помощи,
которая, быть может и не придет, было невыносимо. В сознании
замелькали страшные, пугающие мысли.
А вдруг Альберт и Людовик оказались все-таки сильнее, чем
защитники замка? Вдруг они сумели победить их, сделали что-то…
совершенно ужасное и теперь слышать ее просто некому?..
Татьяна нервно вздохнула и, чувствуя, как душу переполняет ужас,
еще раз жалобно позвала:
- Эй!..
В голову пришло совершенно глупое и неуместное соображение –
если никто из друзей и родственников не отзывается (Эрика девушка
не звала по совершенно объективным причинам – острым слухом ее
супруг с некоторых пор не обладал и вряд ли бы услышал ее крики),
то, быть может, стоит позвать на помощь родного отца?
