Они стояли у окна. Она – у самого подоконника, он – чуть позади. Солнце садилось, и последние лучи нарисовали на полу её тень. Тень получилась слишком длинной и не уместилась на полу целиком, а перешла на стену, переломившись на уровне шеи.
Он подумал, что бедняжке, наверно, неудобно изгибаться вот так, под прямым углом, но кого интересует мнение тени. Подумал – и забыл.
Она сказала, рассеянно глядя на закат:
– Вот ещё одно лето кончается…
Он промолчал.
– Скоро сентябрь, внук Витька пойдёт в первый класс. Жалко, что теперь нет формы, как в наше время. Я хотела купить ему костюм – пиджачок и брюки, но Катя сказала, что не нужно, он, дескать, не должен выделяться среди других мальчишек. Я не стала спорить, матери видней. Но мне кажется, ему бы очень пошло. В костюмчике он был бы так похож на тебя-первоклассника! Помнишь, как учительница привела нас в класс и стала рассаживать по местам: мальчик-девочка. Нас с тобой посадили за одну парту, а ты плакал и ни за что не хотел садиться с девчонкой.
Он усмехнулся и подумал, что, может быть, им тогда руководило предчувствие.
Потом-то привык и уже не пытался протестовать, тем более что, как оказалось, соседка ему досталась не такая уж и плохая: не вредина и не жадина, всегда делилась, если приносила что-нибудь вкусное на завтрак, подсказывала, когда он начинал плавать у доски, и списать домашку у неё было запросто. За это он великодушно прощал ей мелкие капризы, вздорные придирки и надутые из-за пустяков губы. Что с неё взять: девчонка!
– Ты помнишь школу?
Конечно, он помнил! Десять лет как-никак. Школа! Такой, наверно, ни у кого больше не было. Старинный купеческий особняк, резные двери, узорчатые решётки большого балкона, причудливая лепнина фасада. А какая лестница! Подниматься по ней разрешалось только учителям и ученикам выпускного класса.
В городе жила легенда, что купец, построивший этот дом, желая блеснуть перед другими богатством, просил у царя разрешения соорудить золотую крышу, на что царь обозвал его дураком. Дескать, я, царь, под обычной крышей живу, а ты чего удумал!
Ну да это, скорее всего, байки, а вот что купец тот на свои деньги замостил камнем городские улицы и построил три моста, это уже не легенда, а быль. А крыша… А что крыша? Ну была бы она золотая, сияла на солнышке в ясный день, и в пасмурный тоже глаз веселила. Купец бы, конечно, гордился, зато и люди ходили бы – любовались и тоже гордились перед жителями соседних городов: вот, дескать, какое чудо у нас: крыша из чистого золота! Где ещё, кроме нашего Кашина, такое увидишь?
– …дразнились: «Тили-тили тесто, жених и невеста!»
«О чём это она? Ах, ну да, конечно! Жених и невеста…» – Он криво улыбнулся.
В старших классах наступила пора первых влюблённостей, первых поцелуев, первых свиданий. И как-то так само собой получилось, что они стали встречаться после уроков, а едва окончив школу, поженились. Она потом говорила, что всегда знала: им суждено быть вместе. Суждено! Кому это, интересно, больше нечего делать, как только судить да определять чьё-то будущее? Разве можно угадать заранее, чьи жизни должны переплестись, а кому лучше было бы сразу разбежаться?
«Поторопились! – думал он. – Первая любовь, как первый снег – может остаться надолго, а может и растаять. Да и была ли любовь? Дружба – да, привычка быть рядом – да, но любовь…»
