«Пятеро магов встанут стеной против Зла:
Рожденный от брата с сестрой
Бастард, в ком королевская кровь смешана с колдовской
Потерявший крылья
Бредущий в никуда
Спящий вечность.
И все пятеро покинут мир в тот же час, как выполнят свое
предназначение».
Воин стоял, опираясь на огромный меч, и с равнодушным лицом
следил за тем, как Рожденный от брата с сестрой сковывает за спиной
любимой женщины руки. Кто бы знал, что стоит ему то равнодушие!
Никто не увидит, как крошатся сцепленные зубы, как трясется каждая
жилка, зовущая откликнуться на крики несчастной, как зудят ладони,
обхватывающие холодное железо.
- Ты не можешь! Ты не посмеешь! – кричала она. Черные волосы
закрывали красивое лицо, и, не видя его, Воину было легче
удержаться на месте, не кинуться к ней, чтобы снести одним ударом
голову короля, опутывающего грубой веревкой тонкие запястья.
Красные следы на нежной коже доставляли Воину почти физическую
боль.
– А как же любовь? – она извернулась и скинула волосы с лица. Воин
остановил взгляд на ее красных губах. Струйка крови текла по
подбородку и капала на дорогую ткань платья, едва
закрывающую грудь. – Ты все еще любишь! Я по взгляду вижу, что
любишь! Не ты ли целовал мои уста? Смотри, они по-прежнему ждут
твоих ласк, – женщина облизала губы, размазывая по ним кровь. Воин
закрыл глаза, она же засмеялась, поняв, что пробила его защиту. -
Не ты ли сжимал руками эту грудь, когда изливался в мои глубины
семенем?
- Закройте ей рот, - его голос был тих, а хотелось кричать… От
боли, от ненависти к самому себе. Он слаб, и она об этом
помнит.
Потерявший крылья сгреб с земли горсть камней, Бредущий в никуда
накрутил на руку длинные волосы и заставил запрокинуть
голову.
Теперь она не могла говорить.
Это молчание позволило Воину поднять веки.
Зря, ох, зря он понадеялся, что его душа перестанет рваться в
клочья. Взгляд, в котором он снова и снова тонул, обжигал лавой,
буравил. В черных зрачках женщины сквозь гнев просвечивались
насмешка, презрение, снисходительность…
Он не сможет убить ее, и она об этом знает.
Как бы они ни враждовали, как бы ни ненавидели друг друга, Воин
никогда не убьет ее.
Может ли любовь быть разрушающей?
Воин вновь закрыл глаза, обрывая последнюю нить между ними.
- Положите ее лицом вниз.
Он слышал, как она колотилась в серебряном гробу, как выгибалась и
трясла головой, окончательно спутывая прекрасные волосы.
Как только она успокоится, ее приведут в порядок. Бастард
заплетет косу, наденет на голову шелковую сеть с жемчужинами,
поправит платье, богато расшитое каменьями, принесет
туфли.
Все как положено. Все как повелось.
Курган с телом затеряется в лесах, порастет травой, и невдомек
будет людям, что протоптанная ими тропа пролегает рядом с
вместилищем Зла, которое однажды проснется и вновь заставит Воина
выйти на тропу войны.
- Я не понимаю, что он говорит… - шепот Лунной царевны,
обращающейся скорее к себе, чем к кому-либо, слышала лишь фрейлина
ее мачехи. Княгиня Литания, не скрывая любопытства, смотрела на
девочку, мгновение назад светившуюся от счастья.
- … вынуждены отказаться от брака с Ее Высочеством царевной
Стеллой. Король Эрии Его Величество Артур Пятый приносят свои
извинения…
«И платье тщательно подбирала, чтобы скрыть угловатость фигуры, но
не получилось… - фрейлина скользнула глазами по тому месту в наряде
«невесты», где предполагалась грудь. Парча топорщилась, скрывая
пустоту, кружева по линии выреза подрагивали, выдавая неровное
дыхание тринадцатилетней девочки. – Ничего у нее не получилось. Ни
родиться у достойной матери, ни выйти замуж за будущего правителя
Эрии. Жаль, что не нанесла румяна, не выглядела бы сейчас настолько
жалкой».
