Орбитальная станция "Вавилон", 2085 год
Зеленоватый свет монитора придавал лицу Алексея Ворожбитова болезненный оттенок, подчеркивая глубокие тени под глазами. Он не спал уже тридцать шесть часов, но усталости не чувствовал. Усталость была чем-то далеким, физическим, не имеющим отношения к работе разума.
– Бабель, повтори анализ с коррекцией параметров астрофизического шума, – произнес он в пустоту лаборатории.
– Выполняю, Алексей, – отозвался мягкий андрогинный голос. – Учитываю солнечные вспышки класса C, микрогравитационные колебания и… коэффициент квантовой неопределенности.
Искусственный интеллект, названный в честь древней легенды о смешении языков, был единственным "собеседником", с которым Алексей по-настоящему чувствовал себя комфортно. Бабель не требовал соблюдения социальных ритуалов, не отвлекался на эмоции и не перебивал ход мысли.
На главном экране разворачивалась трехмерная визуализация сигнала, пойманного четыре дня назад антеннами дальнего космоса. Волны данных формировали геометрически совершенную структуру, что само по себе уже было статистической аномалией. Природа не любит идеальную симметрию.
– Результат анализа: вероятность искусственного происхождения сигнала – 99,87 процента, – объявил Бабель. – Погрешность в пределах допустимой нормы. Алексей, я должен проинформировать тебя: это первый сигнал в истории наблюдений, который соответствует всем семнадцати параметрам протокола Сети.
Протокол Сети был разработан международной группой астрофизиков и лингвистов для идентификации возможных попыток коммуникации со стороны внеземных цивилизаций. Семнадцать параметров, от простейших – вроде регулярной структуры сигнала – до сложнейших, таких как встроенные самоверифицирующиеся алгоритмы, делали случайность практически невозможной.
Алексей провел рукой по лицу, ощущая трехдневную щетину. Он должен был испытывать восторг. Триумф. Может быть, страх или благоговение. Вместо этого он чувствовал лишь прохладное интеллектуальное удовлетворение и легкое нетерпение.
– Отправь уведомление по протоколу Феникс-7, – сказал он, не отрывая взгляда от переливающихся структур на экране.
– Уведомление отправлено, Алексей. Расчетное время реакции – от двадцати минут до двух часов, в зависимости от текущего расположения административных объектов.
Алексей кивнул и откинулся в кресле. Протокол Феникс-7 был высшим уровнем тревоги для непрямых угроз планетарного масштаба. Первый контакт с внеземной цивилизацией попадал именно в эту категорию – событие потенциально катастрофического масштаба, но не требующее немедленной эвакуации.
Вместо дальнейшего анализа сигнала, Алексей неожиданно для себя погрузился в воспоминания о своей университетской работе "Универсальные протоколы межвидового контакта", которую научное сообщество встретило с вежливым скептицизмом.
"Человечество ищет в космосе отражение себя," – писал он тогда. – "Мы представляем инопланетян как существ, мотивированных теми же базовыми потребностями, что и мы: любопытством, стремлением к экспансии, жаждой знаний. Но что, если мы встретим разум, фундаментально чуждый нашему – не только физически, но концептуально? Если само их понимание коммуникации радикально отличается от нашего?"
Коллеги улыбались, называли его подход "чрезмерно пессимистичным" и "философствующим". Даже его научный руководитель, профессор Ларсен, советовал "придерживаться более измеримых параметров".
– Бабель, сохрани отдельную копию данных на мой персональный квантовый накопитель. Полный пакет, включая метаданные и исходные гравитационные показатели.
– Это нарушает протокол безопасности, раздел 4.3.1, пункт—
