Ульяна Соболева
Аннотация:
Я была счастлива настолько, насколько может быть счастлива женщина,
но у каждого счастья есть свой срок годности, и моё изначально
оказалось просроченным. Глупо верить, что человек может расстаться
со своим прошлым и измениться. Люди не меняются, они надевают
маску, подстраиваясь под обстоятельства и заставляя тебя верить,
что это и есть их настоящее лицо. Пока вдруг неожиданно эта маска
не раскалывается на части, и ты с ужасом понимаешь, что рядом с
тобой всё это время находился совершенно чужой человек, а вся ваша
совместная жизнь - сплошная ложь и бутафория.
1 ГЛАВА
Последний раз, когда я смотрела в окно автомобиля на такие до боли
знакомые пейзажи, я даже не думала о том, что покидаю эти места
навсегда. Меня пожирала совсем иная тоска. Я потеряла намного
больше, чем возможность просто оставаться в родном городе и в
родной стране. Гораздо страшнее не чувствовать эту горечь
эмигранта, который покидает родину, потому что иная потеря
затмевала все эмоции, делая их ничтожными. Какая разница, на каком
краю света грызть подушку, выть по ночам? Особенно, если особо и
выбора не оставалось.
Сейчас, глядя в окно такси, я снова ловила себя на мысли, что думаю
только о том, успею ли я на похороны, и почему Руслан не отвечает
мне на звонки. В который раз я набирала его номер и слушала
монотонный голос на автоответчике. Еще нет паники, но есть то самое
предчувствие, от которого сердце болезненно сжимается и уже не
разжимается, а начинает саднить в груди. Я написала несколько
сообщений Руслану и закурила, глядя, как проносятся перед глазами
деревья, однотипные здания, так сильно отличающиеся от красочных
строений Валенсии. Все-таки человек счастлив совсем не там, где его
родина, а там, где он чувствует себя, как дома. Для меня дом был
рядом с Русланом и детьми. Да, я наивно предполагала, что могу быть
уверенной в завтрашнем дне, как и в мужчине, который находился
рядом со мной.
…Как трудно рассказывать кому-то о счастье. Вдруг ловишь себя на
мысли, что и говорить особо нечего. Это о горе можно писать целые
трактаты, а счастье оно настолько воздушно, невесомо и мимолетно,
что о нем лучше молчать, чтобы не спугнуть. Да и зачем
разговаривать, если оно настолько оплетает твой мир, что со стороны
кажется – ты светишься невидимыми неоновыми вспышками эйфории.
Когда просто хочется сжимать ЕГО руку, сплетая пальцы, и смотреть
на мир безумными глазами, и беззвучно кричать: «Разве вы не видите,
как мне хорошо, как я летаю? Это вам кажется, что я хожу, а на
самом деле я лечу. Высоко-высоко».
Первое время боишься этот полет спугнуть, неправильно взмахнуть
крыльями или вдруг понять, что просто спишь, и тебе все это снится,
а потом привыкаешь парить и взлетаешь все уверенней и уверенней,
выше и выше, забывая о набранной высоте и о том, что стихия неба
над тобой непредсказуема.
Но как можно о чем-то думать, если слепит солнце и небо кристально
чистое?
Я открывала глаза по утрам и еще несколько минут лежала в тишине,
вдыхая его запах, слушая биение сердца или рассматривая каждую
черточку лица, трогая скулы кончиками пальцев, пока он не открывал
глаза и не опрокидывал меня на спину, жадно сминая мою кожу
горячими ладонями, накрывая собой и врываясь в мой полет
приземленно-прекрасной пошлостью неутомимой молодости. Меня шатало
от усталости, я замазывала тональным кремом синяки под глазами и
все равно видела в зеркале неприлично счастливую женщину, которую
беспощадно имели всю ночь напролет и непременно отымеют в следующую
и в ту, что последует за ней.
Иногда я засыпала чуть ли не стоя с Русей на руках или помешивая
кашку у плиты, на диване у телевизора, за компьютером в процессе
очередной работы над новыми проектами. Руслан открыл для меня
компанию по дизайну интерьера, и теперь я целыми днями занималась
только фирмой, искала новые кадры, запускала проекты, ездила на
объекты. Мама нянчилась с нашими детьми, а сам Руслан вкладывал все
силы в свой бизнес по перевозкам, который только начинал набирать
обороты в Испании и в России. Он сдержал слово – ничего
нелегального. С прошлым покончено. По крайней мере, с тем прошлым,
от которого тянутся кровавые следы и тени от решеток на
окнах.
