Фашистские расовые законы представляли собой набор законодательных и административных положений, принятых и применявшихся в Италии в период с 1938 года по первые пять лет 1940-х годов сначала фашистским режимом Королевства Италия, а затем Итальянской Социальной Республикой, и направленных главным образом против еврейского народа.
Еврейский народ в Италии получил полную юридическую эмансипацию во второй половине XIX века. Последними, кто получил его в 1870 году, стали евреи еврейской общины Рима, самой большой и бедной на полуострове, а также единственной с непрерывной двухтысячелетней историей. Фактически, 20 сентября того же года, в день взятия Рима, было открыто римское гетто, и евреи Рима также стали считаться гражданами Италии.
Несмотря на достигнутую политическую и гражданскую эмансипацию, ассимиляция национального общества с евреями не была простой и немедленной. Низкий уровень антисемитизма в либеральной Италии не исключает антисемитизм из списка проблем, с которыми пришлось столкнуться еврейской общине Италии. Некоторые исследования, проведенные в определенных районах полуострова, демонстрируют наличие обычных антиеврейских мотивов в провинциальной католической прессе и использование антисемитизма в еще более распространенной, хотя и менее прямой форме, указывая на иудаизм как на один из факторов, нарушивших социальный баланс между девятнадцатым и двадцатым веками. В тот период, по сути, преобразования, продиктованные ростом буржуазии и индустриализацией, модифицировали старые социальные отношения сельской местности, и среди виновников таких изменений была также указана жадность евреев к деньгам, которая сотрясала традиционные светские структуры.
Таким образом, с объединением Италии произошло своего рода «пробуждение» иудаизма в Италии, которое шло рука об руку с пробуждением антииудаизма Католической церкви, который, однако, оставался ограниченным определенной территорией; фактически, это был один из инструментов и орудий, которые сама Католическая церковь использовала против либерального правящего класса в процессе формирования унитарного государства. Под предлогом осуждения «безнравственности» иудаизма использовался весь спектр риторических штампов о «мировом господстве евреев», «оккультной еврейской власти», «ростовщическом иге израильтян», «неумолимой любви евреев к золоту», добавив к старым и избитым аргументам низкопробный язык для осуждения связи иудаизма с масонством, превратившим ложь о правах человека в реальность прав евреев. Этот язык имел конкретную, хотя и не достижимую немедленно цель: положить конец гражданскому равенству евреев.
Рост итальянского национализма также привел к появлению первой явной антисемитской позиции нового политического движения: фашизма. Внимание было сосредоточено на событиях итало-турецкой войны, когда главный печатный орган итальянского национализма присоединился к журналистским голосам, которые приписывали международную враждебность против итальянского колониального предприятия политическим маневрам еврейских экономических кругов. Чем ближе мы подходили к Первой мировой войне, тем больше антисемитской политической полемики становилось в рядах националистов, все чаще прибегавших к ссылкам и намекам на еврейское влияние и его антинациональную природу, что характеризовало хрупкое европейское политическое равновесие начала двадцатого века.
Путь итальянских евреев к полному равенству был внезапно прерван фашизмом. Так родилась формула «признанных религий», которые в идеальной шкале ценностей иерархически уступали Католической церкви как носителю единственной государственной религии, остальные же просто терпели. Затем диктаторский режим присвоил себе право изменять существующее законодательство, касающееся «некатолических культов», приспосабливать его к новой иерархии, установленной между конфессиями, и, прежде всего, к новому публичному праву, которое фактически запретило свободные ассоциации, установив более жесткий контроль государства над любой институциональной реальностью, которая не была прямым порождением самого государства или католической церкви.
